«Дай слово, что поможешь вернуть сына из плена». Как оно — быть «Женщинами из Стали»

На Майдане морозно. Сотни людей собрались в центре на акцию для освобождения своих родных из плена. Организатора митинга Наталью Зарицкую дергают журналисты. К ней подходит ее муж Богдан, обнимает со словами: «Ты же вся синяя уже, замерзла». Наталья отвечает: «Сейчас. У меня еще одно интервью». Тогда он обращается уже к репортерам: «Только недолго, хорошо? Три вопроса».

Наталья и Богдан Зарицкие. Он — защитник «Азовстали», прошел сквозь ад вражеского плена. Она — сквозь ад полугодия неизвестности. Именно отсутствие известий о муже побудило ее к основанию «Женщин из Стали» — общественной организации, которая занимается защитой прав военнопленных и пропавших без вести.

Стальные эти женщины или обычные? Как удалось объединиться и сделать так, чтобы лозунг «FREE AZOV» раздавался на весь мир? Как Наталья потеряла сон, дождалась своего любимого, но сначала не узнала его? И как уже вместе сейчас они делают все, чтобы освободить еще тысячи военных и гражданских, которые до сих пор находятся в застенках российских тюрем, — рассказывает hromadske.

Он писал: «Не ищи меня в плену»

Борьба Натальи началась в первых числах мая 2022-го. Тогда ее 9-летний сын Саша нарисовал в погребе плакат с большим красным сердцем и надписью: Save Mariupol. С ним она и вышла на Майдан. В то время, когда акции за Мариуполь распространялись по всей Европе, в Киеве это до сих пор был крик среди пустыни.

После публикации фото сына с плакатом в соцсетях Наталья начала получать обращения других родственниц защитников Мариуполя. Вскоре образовалась небольшая команда. Дальше — первые брифинги. Правительственная поддержка. Полет в Стамбул.

«Мы буквально за вечер сделали такую команду: была жена пограничника, жена морпеха, мама "азовца" и я, жена "азовца". Мы полетели в Турцию. Надо было действовать. Были нужны рычаги влияния. Потому что от авиабомб там ежедневно погибали просто десятками…» — рассказывает Наталья.

Новость о приказе защитникам «Азовстали» сдаваться в плен ее застала в Анкаре.

«Мы с девушками очень переживали. Кому-то ребята стали звонить. А мой не звонил, не писал. Для моего Богдана плен вообще не был опцией. Он писал: "Это не мой путь абсолютно, даже не ищи меня в плену, не ищи в списках. Этого не будет"».

Но военные живут приказами — и старший солдат полка «Азов», 31-летний Богдан Зарицкий, проведя 82 дня в осаде «Азовстали», должен был его выполнить.

Наталья же осознала: сохранить здравый смысл ей поможет только борьба. Уже 1 июня 2022-го из сформировавшегося стихийно объединения официально возникли «Женщины из Стали».

Не узнала мужа: в тапочках на 7 размеров меньше, минус 43 кг

Когда Богдан вошел в «МакДональдс», где мы пили чай и отогревались после двухчасовой акции на Майдане, все как будто поблекло. Глядя на него очарованно, Наталья продолжила:

«Он даже идет как великан по этому "МакДональдсу". Как будто самолет, которого заставили ездить по автомобильному пути. Посмотрите: он коренастый такой, только что прошел по этому коридору. Видно же, что военный, за три километра».

21 сентября прошлого года она не смогла узнать своего мужа. Почти двухметровый мускулистый красавец после пяти месяцев плена потерял 43 килограмма. Женщина вспоминает, как на месте обмена в Черниговской области у каждого выходящего из автобуса буквально въедалась глазами. Богдан вышел почти последним.

«И когда он выходил, я его просто не узнала… Знаете, у него такая широкая стопа — размера 44,5. А на нем были тапочки 37 размера. Это то, что ему выдали россияне. Он был в футболке "Метинвеста", которую переодевал еще во время обороны "Азовстали", дырявом свитшоте с "Леоном-киллером" и кальсонах. Первое, что он мне сказал, было: "Крошка, люблю тебя. Вот он я. Я держался... Тебе не будет стыдно за меня. Я делал свое дело"».

В очереди за гуманитаркой, где выдавали необходимые на первое время вещи, Богдана спросили про его размер. XXL — ответил он по привычке. На него посмотрели удивленно: «Какой XXL? У вас эмка». Вместо 113 кг он едва весил 70.

«Когда он переодевался, у него из кармана выпал кусочек пластика. Я спросила: "Что это такое, ты за что-нибудь зацепился?" А он говорит: "Ты что, это моя ложка из плена!" Это был просто кусок обломленной пластмассовой ложки».

Стало труднее, почти нет обменов

Спрашиваю у Натальи, стало ли после полутора года работы организации все на рельсы? С чем стало проще, а с чем наоборот — труднее?

«В чем-то стало легче. Когда мы создавали организацию, алгоритмов не было вообще. Что делать, если твой родственник военнослужащий и пропал без вести при особых обстоятельствах или попал в плен? Что делать, если он погиб, и ты даже знаешь место, но доступа к телу физически нет? Что делать?.. Сегодня уже есть эти четкие алгоритмы: куда обращаться, как действовать, какие документы ты должен получить. Есть группы поддержки», — рассказывает Наталья.

Ее организация оказывает родным информационную, юридическую и, при необходимости, психологическую помощь.

К примеру, теперь алгоритм действий, если родственник попал в плен, следующий. Прежде всего нужно известить объединенный центр СБУ, Национальную полицию, Национальное информационное бюро и Международный комитет Красного Креста, заполнив заявку. Следует подать заявление об исчезновении без вести или о пленении, написать его следователю в ближайшем отделении полиции и получить выписку из Единого реестра досудебных расследований. Постоянно общаться с Координационным штабом по вопросам обращения с военнопленными. Ну а дальше — мониторить группы, где выкладывают фото из плена.

«Есть такие группы, есть российские паблики. Потому что ни один следователь, ни одна программа или искусственный интеллект так не отследит сегодня по особым приметам и чертам человека, как это сделает любящий глаз матери или жены. И мы тоже делимся этой информацией.

Создано сообщество уже освобожденных из плена, они оперативно предоставляют информацию родственникам: с кем они сидели в плену, кого видели, что слышали. И это тоже действенно. Даже если удалось получить информацию только об одном человеке, что он был жив на тот момент, — это уже облегчение для матери, жены, дочери, сына, отца… Для всех».

В такую работу активно вовлечен и Богдан.

«Богдан вдохновляет, он дает смыслы, он наше сито, через которое мы просеиваем все, чтобы не дай Бог никому не навредить. Вот я ему говорю: если я об этом виде пыток заявлю — это точно навредит. Он говорит: "Да, крошка. Это лучше убрать, здесь лучше сказать так, или давай лучше посоветуемся еще с ребятами».

Сложнее, говорит Наталья, стало с тем, что процесс обмена пленными сейчас фактически замер. Ты должен балансировать между важностью огласки и тем, что «обмены любят тишину».

«Когда обменов нет, нужно выискивать, придумывать новые смыслы. Потому что на фоне острой ситуации на фронте, объективно, темы пленных выпадают с орбиты. Но мы это постоянно на орбиту возвращаем, потому что убеждены: только обладая волей, можно выбороть судьбу».

«Ну нельзя только что освобожденных из плена кормить борщом со сметаной и тушеным картофелем с мясом!»

«Женщины из Стали» поднимают и тему реабилитации. Их инициатива вылилась в целую концепцию, а та — в правительственное постановление. Наталья Зарицкая надеется, что его в ближайшее время все же примут. Потому что борьба с Министерством здравоохранения и Минфином длится уже 9 месяцев.

«На самом деле все сложно. Мы пытаемся донести, что вернувшихся из плена нельзя лечить по общим подходам и протоколам. А в госпиталях питание совершенно не приспособлено. Ну нельзя человека, который был в голоде год, накормить борщом со сметаной, тушеным картофелем с мясом и бутербродами с салями! Это остановка желудка на ровном месте».

Наталья знает, о чем говорит. Когда после плена появляется безумный аппетит и они начинают «отъедаться» — это тоже проблема. Потерять и приобрести 40-60 кг за полгода — невероятный кризис для организма. Это может выливаться в тромбозы, ведь сгущается кровь. Кто-то может за ночь влупить целый торт. У Богдана был рекорд — двухкилограммовый торт он съел за полтора дня.

«Ну а чего добру пропадать», — улыбаясь, тихо добавляет Богдан. Наталья улыбается в ответ, но с грустью в глазах продолжает:

«Это катастрофа. У Богдана вот только что обнаружили сахарный диабет. Ему 32 года, но недоедание в окопах, голод на "Азовстали", голод в плену, пытки… На вид вроде как здоровый мужчина — но с огромными проблемами внутри. А у собратьев еще хуже».

Наталья показывает мне фото Ивана — морского пехотинца, побратима Богдана и ближайшего друга: до и после плена. Его освободили вскоре после Богдана. Впрочем, как он не всматривался в видео с обмена, пытаясь найти друга, так его и не узнал. Позже, созвонившись по видеосвязи, он оцепенеет и скажет: «Наталья, я видел этого человека, но не думал, что это Иван. Я его узнал только по голосу».

«В плену Иван 9 месяцев каждый день стоял по 16 часов. Его стопы потеряли 42 процента чувствительности. А как это лечить? Наша система здравоохранения пока не знает. Поэтому мы, видя эти проблемы, акцентируем на них внимание и говорим: "Уважаемые, нафтизин, например, после сидения на донецком подвале не действует в лечении гайморита. Ну или чего-то похожего на гайморит».

Мы вообще еще не знаем всех последствий для здоровья после плена, добавляет Наталья. У них с Богданом, например, еще нет общих детей, но они очень надеются, что будут. Однако сейчас — из-за вероятных генетических проблем — врачи беременеть не советуют. Пока не восстановился метаболизм.

«Уже прошло больше года, но гормоны разбалансированы — есть риск того, что наши дети унаследуют генетические пороки. Те же последствия тотального голода могут сказаться на том, что у ребенка потом может быть унаследовано ожирение. Генетики об этом говорят и бьют тревогу. Мы организовали подобный анализ еще для десятка его собратьев, и у всех есть существенные метаболические нарушения. Поэтому мы говорим, что это тоже некий вид геноцида».

Осознанное капучино

Прерываемся от темы. Богдан заказал всем еду и напитки. Один из стаканчиков под крышкой — мне. Спрашиваю, что это. Капучино.

Капучино — любимый кофейный напиток Богдана. Наталья вспоминает, как вскоре после возвращения он пил капучино, а ее подруга смотрела на него очарованными глазами:

«Наташа, ты видела, как он пьет кофе? Он это делает, зная, что делает. Он наслаждается каждым глотком, он знает цену этого аромата, цену этого глотка».

«Дома я уже тоже стала обращать внимание, как он ест. Даже когда оставались крошки хлеба, он не мог их просто смахнуть и выбросить. Он собирал их в ладонь и кормил голубей. Мы доедаем все до последней крошки. С тем осознанием, что наши защитники до сих пор сидят и не имеют достаточно еды... Прелый рис в Оленовке был большой радостью», — рассказывает Наталья.

«В Оленовке он был один раз за все время, и это считалось классно», — добавляет Богдан, продолжая. — Обычно было три вида каши: пшеничная, перловая и так называемая арнаутка. Ну и суп или борщ. Это так называлось. Просто такая закрашенная вода. Каждый день кто-то не выдерживал и просто падал от голода».

«Наташа, дай слово, что поможешь вернуть сына» — это как будто расписаться кровью

Во время разговора Наталья сказала, что истории родных, которые к ней обращаются, иногда отбирают сон. Спрашиваю, какие истории затронули ее больше всего. И она сразу рассказывает о маме погибшего в бараке Оленовки парня с позывным Жим, — Наталье Пашнюк-Пашневой. Дальше прямая речь.

«Ей дважды говорили, что ее сын погиб на "Азовстали". Она не верила, как и я, потому что мне тоже такое говорили о Богдане. И вот она показывает мне видео, где наши выходят с "Азовстали", и говорит: "Наташа, ну смотри, это же точно мой Женя!" На видео маленький, но жилистый воин тянет на себе упитанного раненого парня. И я говорю: "Наталья, это точно ваш Женя"».

«Потом была жестокая циничная казнь пленных в Оленовке. Когда я увидела в неофициальных списках погибших фамилию Пашнюк-Пашнев, то не поверила и долго хотела надеяться, что эти списки неправдивы. А потом прошло 7 месяцев. И женщина смогла похоронить руку своего сына. Совпадение подтвердил и тест ДНК, но она ее узнала и без него: когда увидела эту косточку, и пальчики были так собраны, зажат большой палец… Говорит, я тоже так сплю, и так кулачок под голову подкладываю. Женя делал так же».

«Для меня эта история просто проходит красной нитью. Вы знаете, иногда бывают моменты, когда хочешь опустить руки — и все. Но потом думаешь, что нет — где-то есть Наталья… И что это единение на уровне родственников — важно».

Не дают опустить руки и трогательные истории со счастливым концом.

«В день, когда обменяли Богдана, мы поздно вечером ехали из офиса в Координационный штаб. Это была набережная. Неля Шестун из нашей команды говорит: "Наташа, дай мне слово, что ты поможешь мне вернуть сына и будешь бороться, пока он не вернется". И, знаете, дать это слово — как будто расписаться кровью. Но я говорю: "Неля, я буду с тобой, пока Никиту не вернут"».

«Никита вернулся. Это был Новый год. И это был самый крутой подарок для меня на Новый год. Как гора с плеч. Слово было соблюдено».

«Женщины из Стали»: «По сути, мы — обычные женщины»

«Я буду бороться до конца, но я живой человек», — говорит Наталья Зарицкая.

«Хотя мы и позиционируем себя как женщин из стали, но, по сути, мы обычные женщины. Я обычная женщина обычного старшего солдата. У которой тоже бывают то моменты выгорания, то пиковые вспышки, когда ты на волне и можешь родить новый смысл. Оно происходит по синусоиде, но так или иначе эта борьба постоянна. Где-то тише, где-то громче. Но до конца».

На прощание она просит женщин держаться и делать все возможное, чтобы не отчаиваться и сохранить себя.

«К сожалению, мама Богдана умерла, пока он был в плену. Она не выдержала. Когда он вернулся, то был… сказать "расстроен" — ничего не сказать. Ей было 60. Поэтому я просила бы всех держаться. Может быть такое, что защитника вернут, а тебя не будет… и россиянам фактически удастся отобрать у нас все. Поэтому нужно держаться.

Я скажу так: спасает только любовь. Только это чувство может вывести из тьмы. В моменты отчаяния просто вспоминай, как ты любишь этого человека, страну и себя в этой стране. Только защищая это светлое чувство, можно преодолеть тьму».

Этот материал подготовлен в рамках спецпроекта hromadske «Общей волной». К своему 10-летию мы рассказываем о десяти инициативах, которые повлияли на развитие украинского общества и изменили жизнь людей.