«Дети не исчезают»: как аргентинские «бабушки» нашли похищенного 40 лет назад внука мигрантов из Украины

Хавьер Матиас Дарро Михальчук, внук эмигрантов из Украины, появился на пресс-конференции вместе со своим дядей Роберто Михальчуком, который все это время искал его. Рассказываем историю семьи Михальчуков и группы отважных аргентинских женщин, которые помогли Матиасу и сотням других аргентинцев узнать правду о своем происхождении и снова увидеть родных.

Почти 40 лет Роберто Михальчук ожидал телефонный звонок, который сообщил бы о судьбе его сестры Елены.

26 декабря 1977 года Елена вместе с маленьким сыном отправилась на встречу, на которой надеялась получить информацию о своем муже, пропавшем накануне. Больше Елену и сына никто из родных не видел.

Однако Роберто все же надеялся встретиться с сестрой. В семейном доме Михальчуков все это время оставалось две телефонные линии. Одна из них, которая когда-то принадлежала его сестре, не используется ни для чего другого — чтобы в любой момент она или те, кто знал о ней, могли до него дозвониться.

В 2016-м звонок раздался — но это была не Елена. Легендарная для Аргентины организация «Бабушки площади Мая» сообщила Роберто, что нашли его племянника Хавьера Матиаса.

Как выяснилось, в день исчезновения Елены прохожие подобрали 4-месячного Матиаса на улице недалеко от секретной тюрьмы режима в Буэнос-Айресе — и вскоре его усыновила обычная аргентинская семья.

Эта новость принесла радость, но одновременно и грусть. Ведь теперь у Роберто не оставалось сомнений: Елена действительно была одной из около 30 тыс. так называемых «десапаресидос» — пропавших навсегда жертв военной диктатуры.

«Ни жив, ни мертв»: как режим боролся с непокорными

Когда в результате военного переворота в марте 1976 года к власти в Аргентине пришли военные во главе с Хорхе Рафаэлем Виделой, они столкнулись с жестким сопротивлением со стороны части общества. Поскольку, как говорил Видела, «изменчивое, неверное аргентинское общество не восприняло бы массовых расстрелов», инструментом подавления неповиновения стало исчезновение, то есть тайное похищение и убийство противников.

Жертвами спецслужб становились все, кто «распространял идеи несовместимые с западной и христианской цивилизацией».

На практике под такое определение мог попасть почти каждый: под предлогом преодоления вооруженного сопротивления «левых» партизан исчезали лидеры профсоюзов, священники, адвокаты, спортсмены, артисты, школьники, студенты, даже сторонники режима и их родные.

В течение 8 лет людей похищали на улицах, в барах, кинотеатрах, забирали в их квартирах. Их подвергали пыткам в рассеянных по всей стране секретных тюрьмах, а затем убивали или часто еще живыми выбрасывали в море с военных самолетов во время так называемых «полетов смерти».

О них не сообщали родным, их дела не попадали в суды, их тела почти никогда не находили — они просто исчезали.

Жизнь в стране продолжалась так, будто этих людей никогда и не существовало. Как знаково отмечал глава режима: «Пропавший является загадкой, его не существует — он ни жив, ни мертв».

Так режим сеял атмосферу страха и избегал лишних вопросов: по мнению Виделы, если не было тела и признания факта убийства, не было и разговоров о том, кто его убил и почему.

Некоторые из похищенных женщин были беременны — для них обустраивали подпольные роддомы, в которых им позволяли родить ребенка. Впоследствии женщины исчезали навсегда, а детей нередко усыновляли убийцы их родителей.

Также была практика, когда детей просто оставляли на улице после ареста родителей — оттуда они попадали в детские дома и к приемным родителям.

Украинская семья в Латинской Америке

Когда новость о нахождении 130-го по счету ребенка пропавших людей облетает мир, в глаза мгновенно бросается украинская фамилия «Михальчук».

Пресс-служба «Бабушек площади Мая», а впоследствии, и дядя найденного, Роберт Михальчук, в переписке подтверждают: семья действительно эмигрировала из Украины.

Более того, Елена и Роберто три года жизни провели в УССР, живя в новой на то время хрущевке. Роберто сразу вспоминает, как ловил крабов на берегу Черного моря со своим дедушкой.

Он с энтузиазмом воспринимает интерес к Украине и передает «объятия прекрасной украинской общественности, которую я очень люблю».

Однако дальше переписываемся с самим Матиасом Михальчуком.

То, что племянник нашелся, фактически подтверждает для Роберто потерю сестры Елены, и эта тема, очевидно, слишком щекотливая, чтобы подробно обсуждать ее с журналистами. За каждой подробностью стоят более 40 лет надежд и боли.

Слова Матиаса, как в полученных имейлах, так и в интервью аргентинской прессе, хорошо взвешенные и менее эмоциональные, но в них чувствуется решимость сделать все, чтобы узнать правду о себе, своих родителей и брате или сестре. Он и рассказывает о судьбе своей семьи в Латинской Америке.

Семья Паржаюков была одной из тысяч украинских семей, что в конце 1930-х годов оставила родную Волынь и в поисках лучшей жизни попала в Латинскую Америку, сначала в Парагвай.

Там Мария Паржаюк знакомится с Базилио (Василием) Михальчуком, студентом философии и математики и сторонником социализма. Вскоре они на плоту пересекают реку Парану, чтобы попасть в Буэнос-Айрес. В 1951 году у них рождается дочь Елена, а в 1959-м — сын Роберто.

В 1960-м Мария и Василий получают письма от родных из Украины. Поддавшись на пропаганду о стремительном развитии Советского Союза, они отправляются в УССР. Однако после того, как иллюзия лучшей жизни и прогресса развеивается, семья возвращается в Аргентину. В Буэнос-Айресе семья Михальчук со временем приобретает собственный участок и открывает столярную мастерскую.

Во время учебы в университете дочь Михальчуков, Елена, знакомится с администратором вуза, бывшим военным, Хуаном Мануэлем Дарро. Вскоре они женятся, а в августе 1977 года у них рождается сын Матиас.

Однако уже в начале декабря 1977 года Хуан Мануэль исчезает. Уже позже очевидцы расскажут, что видели, как четверо незнакомцев втолкнули его в автомобиль, голубой «Шевроле».

Через несколько тревожных недель, в Рождество, его жена получает записку якобы от мужа, в которой он просит ее встретиться со своими товарищами.

На следующий день на условленное место Елену отвозят родители. Вместе с 4-месячным Матиасом она пересаживается в голубой «Шевроле».

С тех пор ни ее, ни Матиаса никто из близких не видел.

Елена была на втором месяце беременности.

Матери и бабушки в поисках пропавших детей

Еще 30 апреля 1977 года на центральной площади Буэнос-Айреса, перед резиденцией Президента, впервые собрались в растерянности родственники пропавших людей. Поскольку объединяться в публичных местах было запрещено, матери пропавших разбились на пары и начали медленно ходить по площади.

С тех пор такие «марши» проходили каждый четверг и участников становилось все больше — со временем, чтобы узнавать друг друга, матери пропавших начали надевать на голову белые платки. Вскоре стало понятно, что похищенных жертв режима были сотни. Люди начали объединяться. Так сначала появились «Матери площади Мая», а затем и «Бабушки площади Мая» — отдельное объединение, которое занималось поиском именно пропавших детей.

Однако ни государство, ни влиятельная аргентинская католическая церковь не признавали проблемы. Поэтому первым двенадцати «бабушкам», преимущественно обычным домохозяйкам в возрасте от 50 до 60 лет, которые даже на улицу обычно выходили в сопровождении мужчин, пришлось самостоятельно организовать детективную работу.

Они распределяли между собой задачи: находили родственников пропавших детей, собирали фото и искали информацию о судьбе детей — делали это так, чтобы их деятельность не заметили. Женщины маскировали свои собрания как празднование дней рождения в кондитерских и парках — и передавали друг другу информацию под видом подарков.

Опасность была реальной: первая руководительница «Матерей площади Мая» вскоре исчезла. Уже позже выяснилось, что после пыток ее еще живой выбросили из вертолета в море.

Однако «Бабушки» не останавливались — им удалось распространить информацию среди международных правозащитных и благотворительных организаций и усилить давление на режим.

В 1979 году удалось найти первых детей.

С ухудшением экономического положения и распространением информации о масштабах террора, диктатура начала терять контроль над страной.

Еженедельные демонстрации матерей и бабушек с портретами пропавших родных стали символом морального банкротства режима.

В 1983 году, после поражения в войне с Великобританией за Фолклендские (Мальвинские) острова, режим безоговорочно капитулировал, назначив свободные выборы.

Когда государство стоит в стороне, для «бабушек» все начинается

Как рассказывает нынешняя руководительница «бабушек», 89-летняя Эстелла де Карлотто, надежды на то, что после падения диктатуры ведущую роль в поиске детей на себя возьмет государство, не оправдались.

Для «бабушек» все только начиналось.

Информации о похищенных детях не хватало, бывшие исполнители все отрицали, а многих руководителей режима после начальных приговоров амнистировали.

Судебные процессы по возврату «детей левых террористов», часть из которых усыновили бывшие сотрудники спецслужб, шли медленно и с переменным успехом.

К тому же доказать родственные связи между внуками и бабушками, без генетических данных похищенных родителей, было на тот момент невозможно.

Поэтому «бабушки» продолжают работу.

Получив финансирование от международных организаций, они привлекают ряд специалистов в области генетики, права и психологии.

По их инициативе, американские ученые разработали технологию, которая с 99,99% уверенностью позволяет установить родство между внуками и бабушками с дедушками. Появляется банк данных с генетическими образцами родственников пропавших. Любой аргентинец, у которого есть подозрения относительно своего происхождения, получает право сделать бесплатный генетический анализ.

С течением времени похищенные дети становятся взрослыми — так «бабушки» обращаются прежде всего к ним и призывают их вернуть себе идентичность.

Они становятся важным феноменом аргентинской культуры и персонажами многочисленных документальных и художественных фильмов, например, оскароносной ленты «Официальная версия».

Хавьер Матиас Дарро Михальчук: встреча с родными через 40 лет

Матиас, сын Елены Михальчук, всегда знал, что его усыновили, у него были подозрения относительно своего прошлого. Но только со временем он почувствовал, что для него важно узнать правду. Матиас говорит, что в конце концов понял молчать — эгоистично. Ведь все это время кто-то из его родных мог его найти. В 2006 году Матиас обратился к «бабушкам» и передал свой образец ДНК в банк данных родственников пропавших.

Брат его матери, Роберто, действительно не переставал искать сестру и племянника. В своем эмоциональном письме к племяннику он рассказывает, что пропавшие родные появлялись каждый день, в каждом письме и в каждом звонке, которые он получал, ожидая новости об их судьбе.

Непосредственно после исчезновения Елены родные еще надеялись, что она вместе с мужем и сыном смогла убежать и начать новую жизнь в другой стране.

Однако со временем эти надежды угасли.

В конце 90-х Роберто передал свой образец ДНК «бабушкам».

В 2016 году, благодаря дополнительным генетическим тестам, удалось установить родство между Роберто и Хавьером Матиасом.

На 42-м году жизни Матиас наконец узнал имена своих родителей и встретился с родным дядей.

Однако и дальше неизвестно, кто и почему похитил его родителей и что случилось с ними и ребенком, которым была беременна Елена.

Три года продолжались попытки установить обстоятельства исчезновения Елены и Хуана Мануэля, но безрезультатно.

Военные и государство, которые должны знать больше, молчат.

Как рассказывает Матиас, его публичное появление на пресс-конференции стало еще одной попыткой достучаться до тех, кто может поделиться информацией о судьбе его родителей и их тогда еще нерожденного ребенка.

По его словам, именно правда была для него очень важной. Лишь впоследствии начинается борьба за справедливость.

Право на идентичность «бабушки» продолжают поиски

Эти женщины и сами не догадывались, на что способны ради своих детей и внуков.

Как вспоминает Эстелла де Карлотто, которая уже 30 лет возглавляет «бабушек»: «Режим думал — оставим этих старых сумасшедших плакс, они скоро устанут. Если бы они догадывались, что мы не сдадимся, нас исчезло бы больше».

Им удалось установить судьбу 130-х похищенных детей.

Благодаря им Аргентина сделала больше — хотя и этого недостаточно — в наказании преступлений военных режимов, чем любая другая страна Латинской Америки.

За нарушение прав человека осудили более 850 человек: бывших военных и тех, кто им помогал.

Даже когда в 1990 году большинство представителей режима амнистировали, дела по пропавшим детям продолжались: ведь дети дальше не знали правды о себе и своих настоящих родителей.

В конце концов, в 2012 году суд приговорил бывшего диктатора Видела к 50 годам заключения за систематическое похищение детей.

Своего родного внука Эстелла Карлотто нашла в 2014 году.

Но до сих пор не найдены еще около 370 детей, которые исчезли вместе с родителями или родились в неволе.

Поэтому «бабушки» продолжают поиски: все пропавшие дети являются для них «внуками», а их дети — «правнуками».