«FPV-дронами можно выиграть войну» — аэроразведчик Мажор

О том, почему не подписывает контракт с ВСУ

Это принципиальная позиция. Как только ты попадаешь в ВСУ, ты закреплен автоматически за каким-то сектором — это первое. Второе — ты подчиняешься командирам, не всегда адекватным. Это правда, к сожалению. И третье — ты теряешь свободу. Сейчас, если я чувствую, что устал и нужна перезагрузка, я могу приехать и переключиться.

За полтора года я «попайки» никакой не чувствую. Мне за полтора года война не снилась ни разу. Только сейчас какие-то флешбеки появляются. Но это мелочь, просто связано с психикой.

Эта свобода, она дорогого стоит. Человека можно лишить всего, нельзя лишить свободы. Если у тебя есть сильная собственная позиция и собственная точка зрения, и ты не готов с ними попрощаться, тогда армия — это не твое точно.

О производстве дронов

Как только столкнулись с FPV-дронами, мы поняли, что нужно покупать. Встретились с украинской коммерцией, которая продает их по 650–700 долларов. 550 долларов — это самое дешевое, что я вижу. Качество не супернайс — не из самых классных компонентов, тех же китайских.

Затем собрали свой дрон и поняли, что если из говна и палок лепить, выходит примерно 350 долларов. А продавать за 650 — это уже мародерство в наше время, по-моему. Сделали из немного лучших компонентов — если компоненты в Украине покупать, выходит в районе 500 долларов, если компоненты из Китая едут — 410–415. И поняли, что нужно их делать самим.

Появился человек, готовый инвестировать. Говорит: «Я уже устал вливать в фонды. Давайте, пацаны, вы будете делать, и мы их будем на фронт быстро поставлять. Вы под себя делаете, 5–10–15 — сколько вам нужно. А остальные мы раздаем ребятам. Если есть видео подтверждение работы, мы им помогаем». И так есть 6–7–8 экипажей, которым сейчас на постоянной основе FPV-дроны передаются.

Пока что это финансирует один человек. Но если все выстрелит, то это будет не один человек, потому что на это уходят сотни тысяч долларов. Сейчас мы сделали 60 [дронов]. Идет закупка на 40 штук, уже есть люди, которые заберут их. Безвозмездно и без акта приема-передачи. Я им фактически либо «Новой почтой» отправлю, либо в руки привезу и отдам. И будем бомбить.

Если получится подтянуть еще людей, которые будут донатить на войну, я планирую выйти на производство 500–1000 штук ежемесячно. Легко получится.

О своей мотивации

Когда ты попадаешь в эту «движуху» и смотришь на тех ребят, которые в окопах сидят, ты понимаешь, что средний возраст штурмовика — 23–25 лет. Он еще в жизни ничего не видел. Ему еще жить, семью создавать, мечтать, путешествовать, какие-то идеи реализовывать. Это талантливые люди, абсолютно со всех сторон. Есть такое неистовое желание, чтобы они все по максимуму домой вернулись. Хочется это сделать.

Раньше это еще какая-то борьба за территорию была. Потом стало как-то пох*й на ту территорию, потому что такое количество людей, погибающих за эту территорию — это просто овердо*уя.

О ранении

Это танковое ранение было, осколковое от танка. Это был штурм в районе Работино, Запорожское направление. Это было взятие важнейшей высоты — дорога между Работино и Вербовым. Это была доминирующая высота, контролировавшая подход наших резервов и техники, и наступающих сил, штурмовых сил. Очень важная позиция, поэтому важно было ее забрать.

Там погиб Дмитрий Рыбачук (Репортер), очень смелый парень. Там многие получили ранения, к сожалению. Но несложные, совместимые с жизнью. И на подходах туда меня ранило.

Начали заходить штурмовые группы. Все было очень классно, мы их контролировали этим дроном с тепловизором. Потом как раз переход был из сумерек на светлую часть суток. Я поменял дрон, полетел обычным «мавиком». Ребята штурмуют, я их контролирую, дроном все видно, рацией передаем.

Нашу позицию, она тоже была на высоте хорошей, разбирали и «грады», разбирали и минометы. Затем начал накидывать танк. В окопе глубоко не будет радиогоризонта того, чтобы контролировать все это дроном, пришлось вылезать из окопа. Я вылез. Вышел впереди посадки, как дурак стоял там, летал. Все четко было.

Я возвращаюсь на замену аккумулятора — и прилет. Одна секунда — и я уже сижу на жопе, у меня в руках горит пульт, горит антенна, в кармане горит телефон. Поворачиваю голову, смотрю: такая красная кровь течет. Думаю: бл*ха, наверное, артерия. Спрятался за посадку, наложил турникет себе, вызвал «эвак» и уже потопал на точку эвакуации.

В больницу я приехал примерно в 8:30, и до 12:30 ждал, пока меня взяли на операцию. Я прождал четыре часа, крови немного утекло, артерия целая была, с трудом зашили, конечно, с боями-перебоями.

Там остались два осколка на уровне кости сверху и снизу. Либо это психосоматика, либо мне кажется, что они там вред какой-то делают, двигаются. А так все хорошо, зажило, как на собаке. Врачи говорили, что будет заживать два месяца. Я поехал на фронт через три недели.

О том, как научиться управлять дронами

Ставите бесплатный симулятор на компьютер, подключаете к нему пульт, тренируетесь на симуляторе. Пульт, не джойстик, Х-12 обычный подключается. Тренируешься, а потом переходишь к летанию на улице, желательно, чтобы это какое-то поле было открытое. Потом летаешь такими заброшенными всякими помещениями, набираешься навыков — и погнали на боевую. Немного инженерки выучил, как ту бомбу прикрепить, как ее заставить оторваться — и погнали.

Первое — ни одна школа тебе не позволит работать со взрывчаткой. Это невозможно, это неофициально. Такого никто никогда не сделает. Это статья, это криминал. Второе — ни одна школа не создаст максимальных именно боевых условий. Одно дело — летать здесь в тишине, в покое, другое дело — когда по тебе валят. Ни одна школа этого не даст.

Мне несколько раз кто-то предлагал: открывай свою школу, учи людей. Как я могу их в гражданской жизни научить? Базу я им дам, теорию, немного практики где-то в полях я покажу, но основные навыки, которые ты берешь в бою — нет, никак. Это не в Counter Strike на компьютере побегать, это совсем по-другому. Там уже по тебе в реале стреляют.

О свободе и усталости

Каждый из нас должен помнить, что в стране война, но гнобить себя за то, что я воюю или не воюю, этого не стоит делать. И мы — люди, прошедшие кусок войны и продолжающие ее проходить — тоже не должны смотреть на людей, как на говно. Так быть не должно.

24 февраля [2022 года] люди сами решали, идти им или не идти. Никто никого за руку не тянул. То, что сейчас этот п*здец творится, и военкоматы планы ставят или еще что-то — ну такое. Не очень хорошо на самом деле, когда людей за руки выхватывают, Чем мы тогда лучше россии или «ДНР», «ЛНР»?

Я рад, что сейчас начали борьбу с военкоматами, с всякими откуплениями, с ВЛКшниками. Я очень доволен этим. Большая масса людей непрерывно на войне, на фронте. Их надо менять как-то.

Представь, я от штурмовиков слышал, идут на штурм и говорят: «Я уже надеюсь, что я из этого штурма не приду. Я уже так зае*ался максимально [от того], что я уже штурмовик». Это же так не должно быть. И это молодые ребята — 25, 23 года. Даже не 30.

Я решил, что мне подходит такой формат воевать, как то, что я делаю. Мне не годится формат, когда меня ограничивают в свободе. Если выбирать между тем, официально вступить куда-то или — тюрьма, я лучше пойду в тюрьму, наберу книг и буду читать. Но явно не в подчинении кому-то.

Я никого не поощряю и не говорю: поступай так или так. Решения абсолютно каждый принимает сам за себя. Я не «топлю» за какой-нибудь формат. Единственное, о чем я думаю — это дроны. Нужно большое количество дронов. Тогда мы будем побеждать всех.

Об эффективном использовании средств

Я для себя сборов никаких не организую и не буду организовывать. Не могу я переступить этот барьер. Мне ребята объясняли, говорят: «Смотри, то, как мы помогаем вам, это вот мы не на фронте, но мы можем помочь. Об этом не надо думать или переживать, что кто-то обеднел. Каждый скинул, кто сколько смог, кому сколько и как комфортно было».

Есть люди, собирающие 300 миллионов на дроны. Камон, это можно линию закрыть этими деньгами. Наглухо. 24/7 будут дроны летать. Но опять же, я не вижу результата от этих дронов, потому что часть уехала, часть не доехала, часть стала на баланс, осела на складах, часть появилась на OLX, так тоже бывает.

Как помочь? Берешь одно конкретное подразделение какое-то и говоришь: «Пацаны, что вам нужно? Дроны надо?». Взял так, привез три штуки, в руки отдал, сказал: «Вот я вам лично передаю». Такими маленькими группами.

Отношение к дронам меняется ровно тогда, когда ты начинаешь вливать свои деньги в эти дроны. Вот пока до этого тебе их привозили пачками, ты их и прое*ывал пачками. Как только ты влил хотя бы 60–70% своих денег туда, ценность меняется моментально.