Когда папа на фронте. Как не потерять эмоциональную связь с ребенком

«Отцы в армии, вы тоже потеряли близость с детьми на расстоянии? Я потерял… Осталось только общение на экране. Честно говоря, получалось не очень. Восьмилетней девочке и пятилетнему мальчику трудно удерживать внимание на зеленом квадратике папы. Время шло, и звонки становились все хуже. Как я не пытался расспросить что-нибудь об их жизни, интерес детей к разговору падал все быстрее. В определенный момент я был в отчаянии…» — эти строки написал в Facebook Виталий Шабунин, до войны — председатель правления ОО «Центр противодействия коррупции», а ныне — военный ВСУ.

Его пост активно комментировали: выяснилось, что тема отцов-армейцев, отстраненных войной от повседневной жизни своих детей, волнует многих.

hromadske вышло за пределы фейсбучных дискуссий и проанализировало эту тему вместе с бойцами, их женами, детьми и психологами.

Отцы, не стесняйтесь чувств!

Один из бойцов, с которыми мне удалось пообщаться, отмечает, что они с парнями чаще говорят о женах и девушках, чем о детях. Дети — это что-то очень трепетное, корешок, которым боец цепляется за мир, о них молчат или иногда делятся с психологом.

«Больше всего отцов на войне огорчает то, что они навсегда пропускают какие-то важные моменты детской жизни, что дети могут обижаться на них: мол, вот мне нужна твоя помощь, а тебя нет», — говорит офицер Центра морально-психологического обеспечения ВСУ Оксана Зиядинова.

По словам Оксаны, военные по-разному реагируют на свою оторванность от детей. Но фактически речь идет о двух типах поведения.

Одни отцы словно замораживают свои чувства, чтобы сохранить ресурс для выполнения боевых задач. Таким отцам достаточно знать, что все у ребенка нормально — и не нужно ни фотографий, ни видео, ни родного голоса в телефоне, ни нагружающих и отвлекающих внимание подробностей.

Другие — наоборот: постоянно ищут контакт с семьей, радуются любой подробности из жизни детей, семейного быта, говорят по телефону, например, о рукоделии в детском саду или рецептах любимых семейных блюд. Общение с семьей их эмоционально подпитывает, вдохновляет, делает более устойчивыми.

«Но нельзя сказать, что первые не любят своих детей, а вторые очень их любят. Просто они по-разному самоорганизуются в условиях постоянной опасности», — отмечает Оксана Зиядинова.

Она акцентирует: военнослужащие эмоционально истощены и нуждаются в положительных эмоциях. Не стоит звонить им, чтобы поссориться или в чем-то обвинить. Напротив: постоянно следует напоминать, что их ждут и любят.

А мужчинам следует не стесняться своих чувств к детям, а подумать, как они на расстоянии могут быть вовлечены в их жизнь, чем могут быть интересными. Вопросы о делах в школе не работают, ведь ребенок думает, что интересуются школой, а не им самим. А вот когда говорят о досуге, мыслях и чувствах ребенка, это уже воспринимается как искренняя заинтересованность.

«Я говорю мужу: сделай над собой усилие»

«Саша пошел на войну 24 февраля 2022 года, — рассказывает жена военнослужащего 31 ОМБр Татьяна Б. — Пока он проходил военную учебу, мог периодически приезжать домой. Но за полтора года суммарно наберется разве что месяц, когда дети видели отца вживую».

По словам Татьяны, мужчина выходит на видеосвязь примерно раз в неделю, минут на 30, а в промежутках между этим семья обменивается сообщениями. За полчаса Саша должен поговорить с женой и двумя детьми — 14-летним сыном и 8-летней дочерью.

«С дочерью Саше проще: когда он приезжал, было мороженое, сладкая вата, какие-то карусели — и была довольна, — рассказывает Татьяна. — А с сыном нужно было думать, о чем и как говорить. Саша даже говорил: "Я не знаю, что с ним делать". А я говорила: если ты сейчас не будешь эмоционально вкладываться в общение с детьми, то их взросление пройдет мимо тебя, и нам всем из-за этого будет тяжело. Подсказывала: если ты им будешь рассказывать о своей жизни на войне, они будут говорить тебе о своей».

Саша все-таки сделал над собой усилие: две трети продолжительности звонка он разговаривает с детьми. И результат не заставил себя ждать: те стали ждать его звонков, переживают, если их долго нет.

Мужчина также начал снимать фото и видео о своей жизни на войне (дети были поражены его спальником на земле в каком-то курятнике), о фронтовых животных. А дети ему посылают свои фото и ролики.

«До войны отец не то что отвергал меня, но как-то и не старался со мной сблизиться, — рассказывает сын Саши Роман. — Да, перебросимся несколькими словами — и все. Теперь он более открытым стал, расспрашивает меня об учебе, мы планируем мое будущее. Когда со мной что-нибудь интересное происходит, я очень хочу, чтобы он позвонил, и я мог ему рассказать. Он часто говорит, что любит меня. Раньше никогда со мной так не говорил».

Война не должна ассоциироваться с отцом?

Специалист по тактической медицине Юра С. — гражданин США с украинскими корнями, который с начала российской агрессии волонтерит в Украине. Младшей из трех его дочерей, Ангелине, 12 лет.

«Когда ты рядом, ребенок обращается к тебе с вопросом. Когда отсутствуеш, этот вопрос адресуется уже другому авторитету. И ты снова выпадаешь. Я стараюсь говорить с Ангелиной несколько раз в неделю. Фотографирую для нее котиков, жуков, цветочки, чтобы успокоить и дать почувствовать свое эмоциональное присутствие. Она мне шлет видео своей игры на фортепиано и развлечений с собакой, знает, что это улучшит мое настроение», — говорит Юра.

Его семья еще с 2014 года поддерживает Украину. А в прошлом году, чтобы Ангелина лучше почувствовала, в чем участвует ее отец, Юра привез дочь и жену в Ровенскую область — работать в лагере для детей украинских военных, разделить с отцом заботу о земляках.

Другая позиция — у Евгения М., врача 3 танковой бригады и отца двух дочерей (10 и 12 лет), которые вынужденно эвакуировались в Краков с дедушкой и бабушкой.

«В нашей части есть “старлинк”, связь — не проблема, — рассказывает Евгений. — Но сам я детям редко звоню по телефону: они постоянно заняты учебой, кружками, секциями. Я с ними до войны уроки делал вместе, книги читал, были прогулки, поездки, спорт. И сейчас я в курсе всех их хлопот. Они мне звонят по телефону, когда есть настроение: раз в неделю или каждый день. Могут о Кракове что-нибудь рассказывать или фото какашки прислать, чтобы меня рассмешить».

В разговорах с дочерьми Евгений никогда не акцентирует на своем отсутствии, чтобы не нагонять жалость.

«Я всегда на позитиве, — говорит мужчина. — Принципиально не говорю с дочерями о войне, о том, как мне тяжело бывает. Ничего не рассказываю о раненых, делах в подразделении. Мне не нужно, чтобы они меня жалели или сочувствовали. Я не хочу вовлекать их в кошмар военной жизни и ассоциироваться у них с войной».

За полтора года Евгений виделся с дочерями 10 дней — приезжали в Украину во время отпуска отца. Он боялся, что война изменила его, и девочки увидят незнакомого, надломленного и уставшего папу.

«Но мы встретились, словно не виделись всего полдня. Я для них не изменился, никакого напряжения. Было интересно и весело. Жаль, что это золотое время их детства для меня так теряется», — делится Евгений.

Ребенок как товарищ

Михаил Б. из 47 ОМБр считает, что в ребенке нужно воспитывать единомышленника. Он пошел в армию в мае 2022 года, а перед тем имел продолжительную подготовку к фронту. В то время общение с 8-летним Семеном стало самой большой роскошью.

«Только у меня был выходной от тренировок, ездил к Семену, хоть на два-три часа в месяц, — рассказывает Михаил. — Я не делал никаких замечаний, не проверял дневник. Мы просто играли: прятки, велосипед, мячи, машинки. Просто чтобы он возле меня полежал или чтобы я ему голову на колени положил».

Потом последовал фронт и телефонные разговоры. Для Михаила и Семена они стали продолжением их игр — в слова, названия городов, загадки.

«Мы с ним советовались, какой подарок на день рождения подготовить девочке, которая ему нравилась в классе, как его подарить, — рассказывает Михаил. — Говорили, с какими ребятами следует дружить. О том, что папа не всегда будет рядом и нужно учиться жить самостоятельно. Семен расспрашивал о войне, и я ему, как взрослому, говорил: "Я, отец, должен бороться, чтобы у тебя была страна". Он понял».

Несколько месяцев назад Михаил получил тяжелое ранение, ему ампутировали ногу. Семен нашел для отца нужные слова: расспросил о ранении и… предложил поиграть.

«Благодаря Семену я не чувствую себя обузой для семьи», — откровенно говорит Михаил.

Звонки должны стать регулярными

Президент Национальной психологической ассоциации Валерия Палий утверждает: если отцы пошли на войну, определенное отчуждение с детьми естественно, ведь исчезает физический контакт. Их жизнь, которая до этого была общей, становится отдельной, поэтому обеим сторонам нужно стараться, чтобы поддержать эмоциональную близость.

«Если ребенок совсем маленький, до 3 лет, очень важной становится позиция мамы и других родственников, — отмечает психолог. — Они должны постоянно рассказывать о папе, показывать его фото, передавать “от него” подарки, подчеркивать, что что-то делается именно для папы. Ребенок должен знать, что у него есть отец, это член семьи, он вернется, а сейчас его защищает».

С немного старшими детьми, по словам Валерии, папе следует старательно поддерживать ту связь, которая уже установилась между ними до войны.

«Звонки, если есть возможность, должны стать регулярными. Рассказывайте ребенку о своем военном быту, о друзьях, событиях дня, животных, которых приручили или увидели. О том, что ели, как эти блюда готовили. Это то, что понятно детям, то, что они способны обсуждать и оценивать. Если условия службы позволяют, то почему бы не помочь ребенку с уроками, не рассказать ему сказку?» — говорит психолог.

Она рекомендует отцам не определять точную дату следующего звонка, ведь если не получится связаться, дети могут паниковать. Лучше иметь гибкий график. Если нет возможности звонить, можно для передачи своих эмоций использовать кодовые слова или знаки, понятные детям: восклицательный знак, например, может означать, что все хорошо. И подарки от отца важны не только маленьким детям.

Труднее всего выстраивать отношения на расстоянии с подростками, отмечает Валерия. С ними надо говорить откровенно: объяснять мотивы своих поступков, обсуждать проблемы, давать им конкретные поручения, которые помогут детям проявить свою заботу об отцах: найти ролик на ютубе, сделать рисунок и т.д. В общении с подростками нужно опираться на ту связь, которая уже есть между родителями и ребенком. Однако если этой связи не было до войны, она не возникнет мгновенно, проблемы общения трудно решать на расстоянии, это не то, что делается торопливо.

«Отцы с фронта имеют ограниченное время для коммуникации с детьми, обычно в разговоре участвует вся семья. Но важно, чтобы дети могли поговорить с отцом и без мамы. Сказать ему что-нибудь такое, чем они хотят поделиться только с ним, чтобы мама не брала на себя роль посредницы. Для подростков особенно важен прямой контакт», — говорит специалист.

Еще один немаловажный момент: родственникам не стоит принуждать детей к общению с отцами, если по определенным причинам дети его избегают.

«В таком случае речь может идти не о детском безразличии. Дети уязвимы, для них участие отца в войне, его ранения могут быть большим стрессом, нужно им помочь справиться со своими переживаниями. При необходимости можно обратиться к детскому психологу», — говорит Валерия Палий.

Она советует и бойцам обращаться к специалистам — к военным психологам или на горячие линии, если их не устраивают отношения со своими детьми.