«Люди склонны рейвить, когда они в беде». Как в Сербии техно спасало от войны

Мы с Горданом Пауновичем встречаемся в одном из баров Белграда. Бар расположен на 14-м этаже, поэтому отсюда можно увидеть купол парламента, старые многоэтажки, небольшой фонтан внизу и широкую дорогу, по которой с шумом проезжают машины. Здесь часто играют джаз.

Сейчас в столице Сербии немало таких небольших уютных заведений. Старые дома, напоминающие о коммунистическом стиле архитектуры, иногда со следами от бомбежек, соседствующие с модерновыми стеклянными офисами.

Гордан, хоть и живет в Белграде, об этом месте не знал. Он — из старшего поколения, поэтому предпочитает «старые добрые» заведения.

В 90-х, во время войны на Балканах, Гордан вместе с несколькими другими энтузиастами основал радио B92. Тогдашний президент Сербии Слободан Милошевич использовал медиа как средство пропаганды и распространения ненависти. Однако радио B92 стало независимым источником информации и альтернативной музыки.

«Это радио было известно не только политически, но и музыкально, — говорит Гордан. — 90-е были особенной эпохой, это было время больших политических столкновений в Сербии».

Гордан был музыкальным редактором В92 в течение десяти лет — за это время на Балканах случились войны, бомбардировки НАТО, а затем и революция, которая сбросила диктатора и военного преступника Милошевича с поста в то время уже президента Югославии. Параллельно с турбулентной политической жизнью в стране развивалось и ночная — для многих она стала спасением от нежелательной реальности.

На 90-е пришелся распад Югославии — коммунистическая идеология теряла силу, но одновременно к власти пришел Слободан Милошевич, который был одержим националистической идеей «Великой Сербии». Однако бывшие республики стали провозглашать независимость, что означало потерю Белградом контроля над ними.

Балканы охватили войны, во время самой масштабной из них — в Боснии и Герцеговине — погибло более 100 тысяч человек, а почти два миллиона были перемещены. В 1995-м в Сребренице военные под командованием сербского генерала Ратко Младича вырезали более восьми тысяч боснийских мусульман.

Во время правления Милошевича войны продолжались в Хорватии, Боснии, Косово. А в 1999-м НАТО бомбардировало Сербию, значительно пострадала и ее столица — Белград.

Ребята в возрасте от 18 до 27 лет были обязаны служить в армии. Молодое поколение с такой реальностью мириться не хотело.

«Молодежь ходила в клубы вместо того, чтобы идти в армию. Они не хотели воевать в Боснии или Хорватии, а затем — в Косово. Ночная жизнь и радио В92 оказали очень сильное антивоенное влияние», — вспоминает Гордан.

Ему в то время было немного за 20. Он вместе с друзьями, несмотря на отзыв лицензии, не переставал вещать на радио В92, слушал электронную музыку и впоследствии сам стал ее играть. А после того, как уехал в Великобританию и побывал на легендарных вечеринках Lost, решил, что нужно сделать что-то подобное и в Белграде.

Так появился Klub Industria, который стал раем для беглецов от войны, пропаганды и насилия. Во время комендантского часа клуб не работал ночью, поэтому вечеринки начинались после обеда и заканчивались вечером.

Деган Миличевич, сербский диджей, вспоминает те времена как романтические и бурные. «Каждый день приходили по 500-600 человек, одетых в нечто сумасшедшее, и клуб имел большой успех. Это был момент, чтобы стать собой. На улице ты сделать этого не сможешь», — говорит он.

Он сам уже выступал в то время, и вспоминает, что в клубе можно было встретить кого угодно: от наркодилера до профессора. Признается, что немалую роль в этом единении сыграли наркотики. Они попадали в страну из-за границы, а впоследствии нелегальные лаборатории открылись и в самом Белграде.

Но дело, конечно, не в наркотиках.

«Между людьми чувствовалась любовь, — говорит Деган. — Люди, которые не хотели ограничивать себя кучей правил, приходили к нам, тусовались, им становилось легче. Я до сих пор чувствую, что мы связаны. Встретив кого-то из них на улице, мне приятно и легко с ними общаться».

Послевоенный рейв

Если в начале 90-х техно было для сербов попыткой убежать от реальности, то потом оно стало способом борьбы.

«В конце 90-х было несколько организаций и движений, которые использовали массовость рейв-культуры. Студенческая организация Otpor!, боровшаяся против режима Милошевича, начала устраивать вечеринки по всей Сербии как часть протеста», — рассказывает Тияна Тодорович (псевдоним — Tijana T), едва ли не самый известный сербский диджей. Она появилась на электронной сцене в 2000-х, а до этого работала ведущей различных музыкальных программ на сербском телевидении.

За два года существования число участников Otpor! выросло до 60 тысяч и впоследствии движение сыграло ключевую роль в отранении Милошевича от власти в 2000 году. На выборах победила демократическая оппозиция, а в следующем году экс-президента арестовали и передали Гаагскому трибуналу как военного преступника.

Казалось, что все наладилось, но Сербии требуется еще много времени, чтобы избавиться отголосков прошлого.

«Война стала для Сербии огромной трагедией, страну изолировали, наложили санкции, — вспоминает Тияна. — В медиа нас изображали какими-то зверями — как будто мы единственные виновники войны».

Новое правительство было молодым и прогрессивным, а поэтому не пропустило мимо внимания массовость рейв-культуры. Так, получил поддержку разноформатный музыкальный фестиваль Exit, который ежегодно проходит в Сербии. В 2019-м он собрал более 200 тысяч человек из 90 стран. Однако по мнению Тияны Тодорович, Exit уже не имеет такого идеологического значения, как раньше.

«Все движение, начинавшееся как реакция на события 90-х, в начале 2000-х стало частью истеблишмента, — считает Тияна. — USAID (агентство США, выделяющее помощь другим странам — ред.) начало финансировать Exit и В92, что спровоцировало много вопросов. Через некоторое время это убило местную сцену — потому что стали выделять столько денег, что люди просто начали привозить крупных звезд и коммерческих исполнителей».

В то же время Тияна не обесценивает музыку и считает, что любой поход в клуб в Сербии до сих пор является политическим заявлением.

«В стране до сих пор немало хаоса, молодым людям особенно тяжело. Иногда единственная рациональная вещь, которую они могут сделать, — это пойти на вечеринку. Для людей, живущих в проблемных обществах, вечеринки — это единственное безопасное место, где они ощущают себя частью чего-то целого. Когда все остальные ценности в упадке, а система разваливается, это становится контркультурой. Это дает тебе ощущение тепла, ощущение семьи, какое ты можешь получить от мамы», — так Тияна описывает рейв-культуру Сербии.

Из андеграунда — в мейнстрим

В Белграде сейчас работает пять клубов, где играют, как говорит Гордан Паунович, «такое техно, как надо». Кроме того, каждые выходные в городе проходят вечеринки в различных локациях — в павильонах, в индустриальных районах, совсем как «Схема» или Rhythm Buro в Киеве. В Сербию уже не раз приезжали известные и высокооплачиваемые диджеи, которых в Украине видят достаточно редко — например, Richie Hawtin или Nina Kraviz.

«Я верю, что музыка — это один из позитивных путей глобализации. Эта культура имеет значение для людей из разных уголков мира. Для меня это основная ее ценность», — говорит Гордан. Кроме диджеинга, он и сам привозит артистов в Сербию.

Он ненадолго задумывается и вспоминает, что означал акроним PLUR, который часто звучал во времена ранних техно-вечеринок — peace, love, unity, respect (мир, любовь, единство, уважение). Гордан признается, что все изменилось в сторону коммерции, в клубную культуру пришли крупные спонсоры, а вместе с ними — и большие деньги, что повлияло на идеологическое значение вечеринок.

«Я думаю, это нечестно, когда некоторые люди зарабатывают от 20 тысяч евро за два часа сета. Для меня это глупость, и мне кажется, что никто на этой планете не должен столько получать за такое небольшое время, — утверждает он. — Я не знаю, катализатором чего выступает электронная музыка сейчас, но я верю, что она объединяет мир».

Однако коммерция проникла еще не всюду — Марк Степанович и Крсто Ристивоевич время от времени устраивают бесплатные вечеринки Drill, а когда требуется купить билет, то вход на них стоит около 3 евро — это вчетверо дешевле, чем средняя цена на техно-вечеринки в Киеве.

Я встретилась с ними в одном из арт-центров Белграда, где вот-вот должен был состояться показ фильмов Тима Бертона. Пока событие еще не началась, ребята включали мне музыку, которую они слушают — это были треки из 90-х, золотой эры рейвов. Оказалось, что они большие поклонники киевской «Схемы», а Nastya Muravyova — украинский диджей, которая там неизменно играет, записала для ребят первый подкаст для Soundcloud.

«Я бы сравнивал техно с эрой панка, с их революционностью, — говорит Крсто. — В этом и заключается причина того, почему я в рейв-культуре: я чувствую себя бунтовщиком. Мне нравится бороться за что-то лучшее для следующих поколений. Может, это и клише, но я так чувствую».

Они признаются, что их вечеринки совсем не похожи на «мейнстрим», как они говорят. В белградские клубы их не приглашают даже тогда, когда они сами предлагают, объясняя это тем, что их музыка — «не формат». Однако пока они довольствуются локальными вечеринками и говорят, что уже имеют свою аудиторию, узнаваемый бренд и стиль.

«У людей есть какая-то склонность рейвиты тогда, когда они в беде, когда распадается система, а правительство не делает то, что надо. Тогда люди идут на рейв», — считает Крсто.

Сейчас в Сербии нет войны, но сказать, что в стране все хорошо, тоже нельзя. О своем президенте сербы говорят — «одним задом на двух стульях», имея в виду попытки Александра Вучича угодить и Европейскому Союзу, и России. Многие медиа в стране подконтрольны правительству, и часто распространяют пропаганду, но все же существуют и независимые СМИ. Молодые люди, несмотря на существование больших фестивалей, жалуются на недостаток культурных мероприятий в стране.

Рейвы родились еще в 80-х в Британии. И хотя несправедливо привязывать их только к проблемным обществам, электронная музыка появилась в правильное время для каждого из них. На Балканах это помогало людям хотя бы на один день забыть о войне, кризисе и враждуе. В Берлине техно сыграло немалую роль в объединении после падения Берлинской стены — люди из восточной и западной частей города вместе устраивали вечеринки, управляли клубами и тусовались. В Грузии это стало политическим актом против произвола правительства. Наконец, киевские вечеринки «Схема» родились после Майдана и стали прибежищем для молодежи, которая пыталась убежать от реальности.

«Рейв — это свобода. В этом лежит основа идеологии рейв-культуры», — уверяет Марко.

фотографии: Люда Корниевич