«С нас началась война». Репортаж из села, граничащего с Белгородской областью

Наша редакция работает круглосуточно из разных уголков страны, чтобы вы были в курсе того, что происходит. Если вам важно то, что мы делаем, и вы уже поддержали Вооруженные Силы Украины, можете поддержать наше информационное войско.

Большая Писаревка — поселок в Ахтырском районе, из которого видна Белгородская область.

24 февраля утром именно отсюда началось наступление на Сумщину. В 4:20 пограничники услышали первые взрывы, а вскоре российские военные зашли в поселок и двинулись дальше — на Тростянец и Ахтырку.

Несмотря на то, что область уже больше месяца как освобождена от россиян, местные до сих пор живут с тревогой, что от людей, которые раньше были родными, может прилететь снаряд.

О жизни на пограничье — в репортаже hromadske.

«Это же наши соседи, 5 километров!»

«Мне позвонили с другой улицы, что война началась. Ой, не верила! Говорила: “Это тебе приснилось, не пугай!” Я никогда в жизни не думала, что россияне нас нападут. Это наши соседи, 5 километров! А теперь... вы посмотрите на все это!» — местная жительница Надежда проводит нас на руины своего двора.

Там громко кудахтают куры, и, чтобы мы почувствовали ее отчаяние, женщина причитает.

Двор Надежды похож на свалку: кучи кирпича, разбитый велосипед, дубовые доски, которые раньше были воротами. Часть стен дома, окна и крыша забиты клеенкой.

«Первый прилет к нам был 7 марта, второй, на Явдошки, — 14-го. Мой муж как раз пошел дать корм курам, я грела в доме им воду. От взрывной волны его забросило в курятник, он потерял сознание. Я думала, что его там убило. Чудом остался жив. В рубашке родился, не иначе», — говорит женщина.

Когда россияне обстреливали поселок, Надежда с внуком Сашей пряталась в доме под столом — и, говорит, хорошо, что не спускались в погреб, потому что его так завалило, что даже не успели достать картофель для посадки.

«Здесь стояли клетки с кроликами, и когда был прилет, их подняло и разорвало. По всему двору были... Собаку тоже убило», — добавляет она.

Надежда показывает и когда-то уютный небольшой домик. Там они давно не жили, лишь иногда собирались праздновать детские дни рождения. Глиняные стены внутри потрескались, потолок нависает над головой. На полу — когда-то любимые, а теперь пылящиеся вещи.

«Это ж близкие наши. Мы ведь с ними всегда друг к другу в гости ходили, а теперь что? Зачем они пришли убивать нас? Брата я своего, наверное, больше никогда не увижу. Он сюда не приедет, даже когда я умру».

Даже спустя два месяца жизни в руинах заметно: Надежда до сих пор не приняла того, что россияне начали войну в Украине. За ее смелыми словами о том, что военные должны вернуться домой, к своим женам, матерям и детям, чувствуются страх и тревога.

«Я даже, когда иду за хлебом и кто-то хлопнет дверью — аж прыгаю. Это страх на века. Ни одна бабка не вылечит этот испуг», — вздыхает женщина.

4:20 утра 

После обеда людей на улицах Большой Писаревки становится меньше. Только коммунальщики старательно косят траву. Впрочем, по словам Людмилы Бирюковой, главы сельсовета, и это уже много.

После начала полномасштабной войны часть местных уехала — ведь Великописаревская громада первой встретила россиян. В 4:20 утра 24 февраля пограничники таможенного поста услышали обстрелы.

«Это началось ночью. Были, конечно, догадки, что война. Но сначала не хотелось верить. Я сразу же отправила мобилизованных в Ахтырку. А только от военкомата в 7:30 утра отъехала машина, как мы увидели российские танки в поселке. Они двигались со стороны таможенного поста “Большая Писаревка”. Часть пошла в Тростянец, другая — в Ахтырку»,— рассказывает Людмила Бирюкова.

Местная жительница Инна Павловна в окна видела, как из россии летели первые ракеты, а горизонт со стороны границы пылал красным заревом.

российские военные пробыли в Великой Писаревке недолго: 28 февраля в поселок зашла 93-я механизированная бригада «Холодный Яр» и освободила его. Но после этого село обстреливали еще месяц: снаряды и мины все еще прилетали во дворы и дома. В деревне было повреждено около 300 домов.

Однажды от осколка снаряда погибла 55-летняя социальная работница, которая ехала по улице от своих подопечных.

Воронка от снаряда, которым убило женщину, — прямо напротив дома Инны Павловны. Она показывает ее и не сдерживает слез: ее внук с невесткой проходили это место за минуту до взрыва. Только успели спрятаться в дом, как на улицу прилетело.

«Секунда...» — всхлипывает Инна.

Ма, ты жива?

По соседству с Надеждой живет 83-летняя баба Галя. Наш разговор с соседкой она слушает, опершись на забор, и уже потом заводит в свой двор. Одетая в ярко-голубой платок, шерстяную кофту, юбку и кроссовки, которые, вероятно, когда-то принадлежали кому-то из родственников.

«Как летело! На огороде яма здоровая, что можно спрятаться — воронка от снаряда. А за садом — вчетвером ляжем, так не найдет никто. Я была здесь на летней кухне, ни сном, ни духом. А оно как рвануло! И упало к собаке. Дверь вырвало, окна вышибло, меня завалило. Боже мой, меня как воздухом несло. Такая волна голубая и бу-бу-бу-бу. Меня бросило. Я лежу, а в доме в коридоре у меня были дети. Сын прибегает, спрашивает: “Ма, ты жива?” Поднимает, а я как больная. Ноги трясутся, все трясется», — рассказывает женщина.

Угол дома Галины разбит, вместо крыши и окон на нем теперь натянута черная клеенка. Женщина с особой болью рассказывает о доме. После обстрелов ей пришлось пойти жить к соседям, где она чувствовала себя еще беспокойнее, чем в своем доме. Не могла ни о чем думать, все молилась: если вдруг умрет, чтобы выносили из своей хаты, из своих ворот, а не из чужого двора.

«Бывает, смотрю телевизор, а он сидит, улыбается. Какая мать тебя родила, что ты так издеваешься? Чтобы встал и посмотрел, как мы строили этот дом. Я 40 лет проработала в колхозе, в звене (группа людей, как правило, женщин, работавших в поле, — ред.). Отпрашивалась на один день и бежала на завод на кирпич зарабатывать. А теперь что сделали? Если еще раз бахнет, этот дом не выдержит».

Недогоревшая свечечка

Вторую мировую войну Галина встречала двухлетней девочкой в ​​доме, где сейчас живет ее соседка Надежда. Папу Галины забрали на фронт в июне 1941-го. После этого она его больше не видела.

«Я не знаю, был ли у меня тот отец... Нам только принесли бумажку: пропал без вести. Говорили, утонул».

«А сейчас у вас есть кто-то из родных в россии?» — спрашиваю у нее.

«Есть, — быстро отвечает женщина. На ее глазах сразу выступают слезы и задерживаются между морщинами на лице. — Сын там живет с 81-го года. Когда пошел служить, там и остался. Внуки, правнуки, невестки — все там. Я сыну ничего не рассказываю, боюсь. Он звонит, спрашивает: “Мамочка, как там, что?” Говорю: да ничего. “А здоровье как?”, — Спрашивает. Говорю: “Да хорошо. Такое, что не дай Бог». А что сын-то скажет... А что мы сделаем? Они тоже боятся». 

Во время разговора Галина много говорит о смерти. О своего пса Федора, который выжил, хоть снаряд и упал возле его будки. О Второй Мировой войне, о Голодоморе после нее. О своей свечечке, которая еще, очевидно, не догорела, и о повторяющемся страхе.

«Слезы не высыхают. Только жить! Выйдешь, посмотришь: сады цветут, хорошо все, а он такое наделал. Когда сын идет в ночную смену — меня трясет. До 10 вечера сижу у собаки, а потом иду в дом. Боюсь, как же я боюсь, детки!»

Угроза рядом 

Несмотря на то, что Сумская область была освобождена от оккупантов более месяца назад, угроза обстрелов поселка все равно есть. Пограничник Артем Волынко рассказывает, что раз в неделю границу облетают российские вертолеты типа Ми-8 и Ми-24.

«Они не залетают на территорию Украины, впрочем, такие облеты настораживают из-за возможных провокаций», — говорит Артем.

А еще ночами на территорию Большой Писаревки залетают российские беспилотники. Раньше их в поселке замечали даже днем.

Артем соглашается помочь нам: предлагает «полетать» на служебном дроне и снять масштабы разрушений села. Как только беспилотник поднимается в небо, как мужчине начинают поступать сообщения на рацию и звонки на телефон. «Это наша птичка», — с улыбкой отвечает всем Артем.

«Люди беспокоятся», — добавляет он.

российская военная техника на границе тоже есть, но ее недостаточно, чтобы начать повторное наступление.

«Буквально две недели не было обстрелов. Мы уже потеряли бдительность, чувствовали себя спокойнее. Вдруг зазвенели стекла в поселковом совете, сын звонит, говорит, что у нас обстрел, и в соседний дом прилетела мина, — говорит глава села Людмила Бирюкова. — Так и было. Мина попала в крышу дома и пробила два этажа. Угроза для нашего села есть в любое время».