«У нас болеет в 5-10 раз больше людей, чем фиксирует статистика». Интервью с ученым о моделировании эпидемии COVID-19

Доктор физико-математических наук Игорь Бровченко возглавляет группу ученых, которая занимается математическим моделированием эпидемии COVID-19 в Украине. Около года назад hromadske уже брало у него интервью о его работе и сейчас снова возвращаемся к этой теме. 

Мы решили узнать не только о том, как будет развиваться эпидемиологическая ситуация в ближайшем будущем, но и о том, изменились ли за год условия работы ученых, работавших над моделированием эпидемии фактически на голом энтузиазме.

Если говорить о текущей ситуации и прогнозах на ближайшее время, то какие тенденции важны?

Сейчас мы можем сказать, что по количеству выявленных новых случаев мы прошли пик и скоро увидим быстрый спад до определенного предела. Но по показателю смертности мы находимся на пике, и количество летальных случаев должно пойти на спад примерно через неделю.

Если говорить о числе госпитализаций, то оно может начать уменьшаться позже. Дело в том, что во время пиковой заболеваемости тяжелых больных очень много и именно они оказываются в больнице. Для более легких пациентов в больницах просто не хватает мест, несмотря на то, что их надо госпитализировать. После того как пик общего числа заболевших останется позади, больницы еще несколько недель будут заполнены. Но уже не только тяжелыми пациентами, а и теми людьми, которые сегодня вынуждены лечиться дома.

Подобное «отставание» показателей заполненности больниц мы наблюдали перед Новым годом. Некоторые тогда его неправильно трактовал как свидетельство высокого уровня заболеваемости.

Тот спад, который мы наблюдаем сейчас, это заслуга карантина?

Лишь в определенной степени. На этот раз ограничения не были такими суровыми, как год назад. Из-за этого они только сгладили пик заболеваемости.

Но в таком случае почему же количество больных сейчас должно пойти на спад? У нас же нет оснований надеяться на коллективный иммунитет?

Как раз наоборот. Просто сейчас, когда интенсивность контактов ниже, может быть достаточно коллективного иммунитета на уровне 20-40%, чтобы заболеваемость пошла на спад.

Необходимое количество иммунизированного населения зависит от репродуктивного числа, а это число, в свою очередь, зависит от количества контактов среди населения. Если люди контактируют мало, пользуются средствами индивидуальной защиты, то и достаточный уровень иммунизации может быть меньше.

Но какой у нас уровень коллективного иммунитета — мы не знаем, и это очень ограничивает наши возможности для создания прогнозов.

А как узнать, какой у нас уровень коллективного иммунитета?

В других странах проводят исследования на антитела к коронавирусу. Конечно, это дискуссионный вопрос, насколько долго держится иммунитет и насколько он эффективен против новых штаммов, но все равно такая информация крайне важна.

И сделать такие анализы в достаточном количестве — это совсем не заоблачные усилия. Достаточно провести того же порядка количество тестов, что делается у нас каждый день, но на репрезентативной выборке.

Насколько все эти цифры, касающиеся эпидемии COVID-19, у нас в Украине могут отличаться от реального положения дел?

Имперский колледж Лондона публиковал исследования, где сравнили летальность от коронавирусной инфекции в разных странах. Получилось, что в развитых странах эта цифра превышает 1%, а в развивающихся странах, составляет лишь 0,2%.

На первый взгляд, парадоксально. Но никакого «чуда» или ошибки здесь нет. Такая разница объясняется различием в возрастной структуре населения. В развитых странах велика доля пожилых людей, а именно они наиболее уязвимы перед COVID-19. В развивающихся странах, пожилых людей меньше, поэтому и смертность меньше.

Если применить эти расчеты к населению Украины с его возрастной структурой, то получается, что у нас смертность должна быть на уровне 0,7% (это оценки для «китайского» штамма вируса, для других показатели могут отличаться).

Но ее фиксируют на уровне около 2%. Это означает, что около двух третей больных просто никак зафиксированы, а расчет летальности происходит от той примерно трети, что получили положительный результат теста.

Другая проблема заключается в том, что часть смертей, вызванных COVID-19, считаются как смерти от других причин. Это проблема касается всех стран, но в разной степени.

Россия, например, является «чемпионом» в этом направлении. В них, чтобы узнать настоящий показатель, официальное число смертей от коронавирусной инфекции надо умножить на 5 или 6.

А у нас этот коэффициент, вероятно, составляет 2-3. То есть, по меньшей мере половина людей, умерших от коронавирусной инфекции в 2020 году, записаны умершие от других причин. В 2021-м мы таких оценок еще не делали, так как информация по общей смертности становится известна с большой задержкой. Надеемся, что сейчас выявление улучшилось.

В общем, очень приблизительные оценки показывают, что у нас болеет в 5-10 раз больше людей, чем зафиксировано официальной статистикой. Скорее всего, около 30% уже переболело. Но это, к сожалению, не означает, что все они до сих пор имеют стойкий иммунитет ко всем штаммам.

Насколько качественны и полны статистические данные, которые вы получаете при подготовке прогнозов?

Некоторые данные мы не можем получить, потому что их просто не существует. Вот, например, данные по госпитализации, которые мы все слышим каждый день. Проблема в том, что они разные и все они неполные.

У нас количество госпитализированных считается двумя способами. Первый — по информации от больниц. Они ежедневно должны сообщать, сколько у них пациентов, а затем эти цифры суммируют, и каждый раз их озвучивает Минздрав.

Но информацию о количестве больных предоставляют только так называемые опорные больницы, которые предназначены для лечения от COVID-19. А остальные, в том числе ведомственные и частные больницы такой информации не дают. Поэтому когда президент лечился в «Феофании», его случай не попал в статистику заполняемости киевских больниц.

Есть другая методика подсчета, которую приводит НСЗУ по данным ЦОЗ. Она заключается в учете каждого человека с диагнозом, который был госпитализирован — неважно в какой больнице. Именно такую информацию по каждому подтвержденному случаю собирает ЦОЗ. Казалось бы, здесь не должно возникнуть каких-то сложностей. Но здесь считаются только люди, которые оказались госпитализированными на момент постановки диагноза. А если человек с диагнозом, например, болел в течение недели дома, а потом попал в больницу, то его по этой методике не считают.

Таким образом, у нас есть две базы госпитализированных. Они очень отличаются — иногда более чем в два раза, ни одна из них не является корректной и обе, скорее всего, дают заниженные показатели. Для нашего моделирования мы не можем использовать ни какую-то из них в отдельности, ни обе одновременно. Мы можем только следить за ними и анализировать.

Год назад вы рассказывали нам, что никакой заметной поддержки от государства в своей работе вы не получаете и работаете фактически на энтузиазме. Более того, вам пришлось приложить немало усилий, чтобы государственные органы заметили результаты вашей работы и приняли во внимание. Что с тех пор изменилось?

После упомянутого вами интервью к нам обратился фонд ЮНИСЕФ и предложил контракт. Хотя он был относительно коротким — три месяца, но по крайней мере на этот период мы получили финансовую поддержку, чтобы наши отчеты продолжали выходить.

ЮНИСЕФ также помог нам наладить регулярные контакты с Центром общественного здоровья, и теперь мы практически ежедневно получаем от них данные, необходимые для нашего анализа и моделирования.

В остальном условия нашей работы существенно не изменились — от правительства никакой поддержки как не было, так и нет до сих пор.

Правда, чуть больше недели назад мы выиграли небольшой грант от Национальной академии наук Украины. С одной стороны, это хорошие новости, но с другой — его размер составляет 100 тысяч гривен. Учитывая то, что эта сумма рассчитана на работу коллектива на год, это очень мало. Причем эти средства выделены, хотя и для связанного, но нового проекта, который потребует отдельной работы.

Пытаетесь ли вы привлечь внимание представителей государства к своей работе, чтобы получить поддержку?

Мы регулярно отправляем отчеты в государственные органы, и нам известно, что их принимают во внимание. Что касается поддержки, мы этим активно занимались весной и летом прошлого года. Потом перестали это делать.

Президиум НАН Украины пытался отправлять запросы на финансирование в СНБО и в Минздрав, но успехом это не завершилось. Теперь мы работаем в режиме «делаем, что можем, сколько можем и больше не просим».

Сколько ученых сегодня работает в составе вашей группы?

Рабочая группа — дело добровольное, поэтому здесь работают только те люди, у которых есть какая-то внутренняя заинтересованность, мотивация. Если говорить о ядре — тех, кто постоянно делает работу, то это не более пяти человек. Формально в группу входит больше людей, но не могут все работать на энтузиазме бесконечно.

В начале работы все активно работали, советовались, согласовали направление и формат. А потом систематически внедрять, развивать и оформлять осталось несколько человек.

Как много времени занимает работа, связанная с моделированием?

У меня лично — очень много, несколько часов в день. В день выхода прогноза это занимает целый день до вечера. Это большой кусок работы. Кроме физического времени, это занимает мысли, ведь это сейчас основная деятельность, о которой постоянно размышляешь, читаешь и анализируешь все свободное время. Очень неприятно, что она отвлекает от другой работы, ведь основная наша деятельность совсем другая.

С этим проектом мы не выиграли грант от Национального фонда исследований по разным причинам. Но наш институт (Институт проблем математических машин и систем, — ред.) выиграл два других проекта. На их реализацию выделено приличное финансирование и проекты надо выполнять. У нас также есть проект в рамках программы ЕС «Горизонт 2020» по антарктическим исследованиям и другие проекты. На все эти исследования не хватает сил и времени.

А моделирование эпидемии сейчас для меня, как чемодан без ручки — не хочется его бросать, потому что очень много сделано (и мы как мало кто углубились в анализ и особенности статистических данных), но и продолжать становится все сложнее.