Волынь: асимметрия памяти. Часть 2

Продолжение. Начало тут

Ярослав Грицак, доктор исторических наук, профессор Украинского католического университета
До последнего времени польской элите удавалось воздерживаться от того, чтобы принимать такие резолюции. Я был участником акции польско-украинского примирения, и я знаю, как это было непросто, порой это давалось очень большой ценой. Последний раз это было в 2013 году. Тогда обе стороны оказались на высоте.
В Польше к власти пришла политическая сила, которая хочет перечеркнуть все достижения Польши за последние 25 лет, в частности, это сила, которая хочет разрушить конструкцию европейской исторической памяти, которая была построена на примирении. ПиС (партия «Право и Справедливость» - ред.) - это та элита, которая пытается осуществить самоубийство Польши. Речь идет о части польской элиты, это не вся элита. Проблема в том, что она имеет стабильную поддержку в современном польском обществе - около 40%. Но я вижу это как эпизод. Стратегически это постановление вряд ли что-то изменит в отношениях между Киевом и Варшавой. Кроме ПиС, еще правее сила - партия «Кукизь15», которая занимает сейчас ксенофобской позицию. Они обещали пересмотреть польскую позицию по Волыни.
Проблема заключается также в том, что историческая память поляков сокращается, она не идет дальше периода Второй мировой войны. Когда поляки говорят о Волыни, они не хотят говорить о том, что произошло в Волыни, что произошло в 1918 - 1919 годах, в 1938 году подобное. И так получается, что эта резня берется ниоткуда, только потому что были украинские националисты. Это очень опасное явление.
Мы должны понимать, что для поляков Бандера - это очень негативный герой. Что бы мы ни говорили, что бы мы ни делали, для значительной части польского общества он был, есть и остается бандитом. Почему происходили такие совпадения, когда польский президент Бронислав Коморовский приезжал в Киев или когда украинский президент Петр Порошенко ездил в Варшаву на саммит НАТО, здесь же в Украине принимались решения о Бандере, Шухевичу, об изменении названий улиц. Поляки видят в этом закономерность.
В то же время, мы должны видеть, что имеют место определенные положительные элементы в польско-украинских отношениях. Представители польской и украинской политических элит и интеллектуалов обменялись письмами, где они попросили прощения. Речь идет о польских политиков, которые сейчас относятся к правящей партии, но сохраняют свое влияние.
Я считаю, что, несмотря на все заявления, этот эпизод пройдет, последний всплеск будет в октябре, когда покажут фильм польского режиссера Войцеха Смажовського о Волыни, а он очень провокационный. Далее после ноября состоится возвращение к реальности. Кто бы ни пришел к власти в Киеве и в Варшаве, они будут считать друг друга стратегическим союзниками, в частности, потому что есть рядом Россия. Эта резолюция является скорее эпизодом и вряд ли стратегически изменит польско-украинские отношения.

Александр Зинченко, украинский историк, советник председателя Украинского института национальной памяти
Постановление Сейма по Волыни - это попытка пересмотреть предыдущие наработки. В 2013 году в польском парламенте события развивались похожим образом, но тогда была проголосовано постановление в редакции, предложенной тогдашнее правящей партией «Гражданская платформа». Тогдашнюю оппозицию с «Права и справедливости» те формулировки не устраивали, и они провели их ревизию 22 июля.
Это неприемлемо, когда политики пытаются голосовать за исторические факты. Они, конечно, могут попробовать проголосовать за любые факты, даже за силу притяжения Земли, но она от этого не изменится. Так же, если ставить на голосование количество жертв определенного конфликта, то от этого факты не изменятся. Если польские исследователи говорят, что жертвами этого конфликта стали до 100 000 поляков, а политики говорят, что более 100 000 поляков (или как в предыдущей редакции постановления - «сто несколько тысяч»), то возникает вопрос: если политики сформулируют это другим образом, чем историки, повлияет ли это на количество реальных жертв? Это опасный путь, когда политики начинают диктовать историкам, что те должны говорить.
В постановлении говорится о том, что украинское гражданское население становилось жертвами «akcji odwetowych», то есть акций в ответ. Я хотел бы спросить у авторов постановления, за что отвечали украинские дети или женщины, которые никогда не брали оружия в руки? В Польше часто звучит, что Украинцы релятивизируют, то есть оправдывают преступления ОУН и УПА, но сам термин «акция в ответ» является оправданием преступлений польских парамилитарных формаций: Армии Крайовой, Крестьянских батальонов, Вооруженных Национальных сил, которых это постановление Сейма определяет исключительно как героев и защитников гражданского населения.

Есть украинские невинные жертвы этого конфликта. Есть их родственники. Постановление польского Сейма по ним абсолютно несправедливо. Речь идет о тысячах людей. Мы можем говорить о Сагрини, Павлоконе, Верховине, о десятках других сел. Я уже видел такие реакции украинцев: «Моего деда убили, хотя он никогда не держал оружия в руках, а теперь еще и меня обвиняют в том, что я геноцид устроил?!»
Я спросил нескольких польских знакомых, знают ли они, сколько украинцев погибли, освобождая территорию Польши от нацистов в 1944 - 1945 годах? Большинство говорит, что нет. Согласно информации Национального музея истории Украины, говорится примерно о 700 тысячах. Когда спрашиваю о количестве погибших польских военных, то тоже не знают. Историки называют цифру в 240 тысячах солдат и офицеров во время войны. То есть украинцев в боях с немцами на территории Польши погибло в несколько раз больше, чем польских солдат. Но когда об этом напоминаешь - в ответ раздается: «А при чем здесь Волынь?» К тому, что кроме как об этих событиях, - больше ни о чем не говорят, и это формирует отношение к украинцам, как нации.
Также в польской коллективной памяти не функционирует тот факт, что одной из причин польско-украинского конфликта было то, что Польша в межвоенный период встала на пути украинской независимости. Когда-то на это обращал внимание польский политик, деятель антикоммунистической оппозиции Яцек Куронь: «Украина Польшу никогда не лишала независимости, а Польша Украина - с уверенностью дважды».
Сейчас в польской политике нет таких, как Куронь. Польские политики все чаще говорят о том, что «надо отбросить педагогику стыда» в исторической политике. Или это значит, что некоторых в Польше качнуло в сторону к политике бесстыдства? Постановление Сената и Сейма нарушает логику диалога. Для диалога важно не перетянуть другого на свою сторону, а услышать, понять и принять его позицию.

Георгий Касьянов, доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины НАН
Украинский-польские отношения - гораздо объемнее явление, в котором политика памяти - небольшая, но важная часть. Решение Сейма несколько портит общий положительный фон, но не может повлиять на отношения в целом. Гораздо опаснее то, что в Польше (как и в Украине) растет ксенофобия, никак не связанная с мемориализацией событий на Волыни. И это явление уже касается украинцев. В этом смысле решение Сейма может сработать на эскалацию ксенофобии.
С украинской стороны опасным будет поиск «симметричного ответа» - те, кто будет ее искать, станут на один уровень с крессовыми и комбатантскими обществами, правыми и популистами, которые добивались принятия этого постановления Сейма. Это будет путь к обострению и эскалации конфликта.
Замечу, что негативную роль играют СМИ, которые сосредотачиваются на конфликте и очень мало освещают деятельность, направленную на понимание. Если посмотреть на публикации - выглядит так, будто существует только постановление польского парламента и те политики, «интеллектуалы», которые ее поддерживают / критикуют. Но, кроме скандала, есть люди, которые настроены на диалог. Значит, надо больше говорить с ними и о них.
Украинские критики постановления Сейма (а ее легко критиковать, потому что это конъюнктурный политический акт), которые защищают право Украины превозносить тех, кто в постановлении назван как исполнители геноцида, попадают в логическую ловушку. Они прославляют ОУН-УПА, Бандеру, не хотят признавать за ними «определенные недостатки», говорят - это наше суверенное право, кого уважать. В этом случае они должны признать суверенное право польской стороны уважать своих и осуждать тех, кто совершил военное преступление.
Позиция украинских восхвалителей Бандеры и бандеровцев напоминает позицию Москвы в вопросе о признании Голодомора геноцидом: те так же возмущались решениями украинцев, говорили, что это ухудшит братскую дружбу, посеет вражду между народами... Поляки выразили сожаление по поводу решения Виктора Ющенко о чествовании Бандеры звания героя Украины. Но украинско-польские отношения от этого не испортились. Сейчас Порошенко выразил сожаление по поводу решения Сейма. По моему мнению, этого достаточно.
Часть поляков считает ОУН-УПА убийцами поляков. Часть украинцев считает их героями. Это не является основанием, чтобы раздувать конфликт памятей между этими группами, выводить его на уровень межгосударственных, межнациональных, международных отношений. Те, кто хочет конфликта, пусть радуются им в своем собственном аду, но пусть не навязывают билеты в него всему обществу.

Лукаш Адамский, польский историк, заместитель директора Центра польско-российского диалога и согласия
Толчком для постановления Сейма стала героизация УПА в Украине, запрет критики смысла деятельности этой организации в декомунизационных законах. Постановление Сейма 2013 имела подобный смысл, но вместо термина «геноцид» приняла правовой эвфемизм «преступление с признаками геноцида».
Проблема заключается в том, что украинская сторона была совершенно не готова к такому повороту, есть нежелание признать на государственном уровне ответственность УПА за преступления, совершенные в 1943 - 1944 годах.
В польской стороны есть эмоции по поводу того, почему Украина, которая сегодня борется с российской агрессией, которая показала всему миру свое стремление к независимости, так быстро перешла к пропаганде исторических деятелей, которые негативно воспринимаются в Польше.
В то же время, не стоит слишком эмоционально воспринимать термин «геноцид». Это понятие. Поляки, например, признали геноцидом уничтожение польскими отрядами белорусского села в 1946 году. Кроме того, в Польше есть часть электората, которая давно стремилась признание на официальном уровне их страданий.
В Польше некоторые из тех, кто считает себя посредниками в польско-украинском диалоге, говорили, что эту тему надо спрятать под ковром. Это была плохая стратегия, потому что она только радикализировала тех, кто жаждал признания, и часть польской политической элиты.
Среди польских историков есть консенсус относительно того, что ответственность за Волынскую резню несет именно УПА. Почти полное единодушие Сейма в голосовании за резолюцию также доказывает, что этот консенсус есть и среди правящей политической элиты. Украине стоит задуматься над тем, а откуда такое польское отношение к УПА и не допустили они какие-то ошибки в собственной политике памяти.
15 - 16 лет назад вышла книга польских исследователей Владислава и Евы Самашки. Они разговаривали со свидетелями тех событий, проработали все возможные источники. Они говорили о 35 – 40 тысячах польских жертв, чьи имена и фамилии мы знаем. Некоторые свидетели говорили о том, что были уничтожены целые семьи, после них никого не осталось, поэтому мы сегодня о них не знаем. С помощью метода экстраполяции было определено, что общее количество жертв могло достигать и 120 тысяч. Было также несколько эксгумаций.
Председатель Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович продвигает тезис симметричности в противостоянии поляков и украинский на Волыни, то есть акции УПА не было одностороннего направления. Это вызывает негативную реакцию и доходит дело до определенного психологического клинча.