Всю власть партии: к чему привела концентрация власти в Польше и Венгрии

Евросоюз регулярно критикует Венгрию, а в последние годы и Польшу за нарушения принципов верховенства права. Но пока что рост экономики Польши и Венгрии позволяет титульным партиям удержаться у власти.

Однопартийцы правительства сами по себе не являются редкостью. В англосаксонском мире конструкция избирательных систем часто приводит к результату, когда победитель получает все. Так называемая landslide victory (тотальная победа) периодически бывает в США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии.

В континентальной Европе однопартийцы правительства являются исключением из правил, их образованию обычно препятствует пропорциональная избирательная система.

Тем не менее, именно правительства одной политической силы в последние годы хозяйствуют в Варшаве и Будапеште.

Брак ограничений в виде коалициантов и слабость оппозиции позволили лидеру польской партии «Право и справедливость» Ярослава Качиньского и венгерской «Фидес» Виктора Орбана испортить отношения с ЕС, начать наступление на судебную систему, свободную прессу, иммигрантов. Там, где критики видят шаги в сторону авторитаризма, сторонники утверждают — политика венгерского и польского правительств это просто альтернатива либеральной демократии, у которой тоже есть право на жизнь.

Орбан: бывший еврооптимист

В канун парламентских выборов 2010 года венгры были определенно измученные восьмилетним правлением коалиции левых и либералов. Коррупционные скандалы, последствия финансового кризиса 2008 года, которая ударила по венграм едва ли не сильнее в ЕС — все это способствовало популярности право-консервативной партии Виктора Орбана «Фидес» и ее только формально независимого союзника — «Христианско-демократической народной партии» (ХДНП). Результаты голосования ошеломили: «Фидес» и ХДНП удалось получить конституционное большинство из двух третей депутатов. Тем более никто не ожидал, что этот результат удастся повторить еще дважды — в 2018 году Орбан третий раз подряд сформировал де-факто однопартийное правительство.

В конце 1990-х Виктор Орбан был одним из самых проевропейских политиков в Венгрии. Его кабинет обеспечил вступление страны в НАТО и вел переговоры о членстве в Евросоюзе.

Однако к концу 2010-х он хорошо почувствовал, как венгры недовольны существующим порядком, в котором многие обвиняли либеральную демократическую систему. Орбан начал громко критиковать ЕС, в частности доминирование Германии и Франции в евросоюзных институтах, которое якобы приводит к ограничению суверенитета других стран-членов.

Наряду с ЕС, объектом критики стал мультимиллиардер Джордж Сорос, которого венгерские власти обвинили в проталкивании через свой фонд «несвойственные венграм ценности». Ирония судьбы заключается в том, что сам Орбан является выпускником соросовских программ.

«Правительство Орбана изначально получило огромный мандат общественного доверия, поэтому решило, что обязательно согласовывать свои решения с гражданами, — объясняет Доминик Хейй, доктор политических наук Института Центральной Европы в Люблине. — Уже в 2011 году была принята новая Конституция, а за ней новое избирательное право и ограничения для прессы. Все сводилось к тому, чтобы сконцентрировать всю власть в руках Орбана».

В течение 9 лет у власти «Фидес» существенно подорвал независимость Верховного и Конституционного суда Венгрии, пытался подчинить административные суды Минюста, ограничил доступ иностранного капитала на рынок СМИ, в результате чего большинство изданий и каналов оказались в руках друзей премьера.

Визиткой Орбана стал конфликт с Евросоюзом по поводу приема и релокации беженцев, прибывающих в Европу из Сирии и стран Северной Африки.

Летом 2015 года, во время так называемого «кризиса беженцев», когда в ЕС в течение нескольких месяцев прибыло около миллиона беженцев, Венгрия построила на границе забор из колючей проволоки и отказалась предоставить тем, кто попал в страну, безопасные условия проживания. Острая антимиграционная риторика правительства на границе с ксенофобией привела к тому, что «Фидес» «съел» электорат ультраправой партии «Йоббик».

Венгерская оппозиция в это время выясняла, кто является наиболее либеральным и проевропейским.

«Пакт о ненападении» был подписан только в декабре прошлого года, на волне массовых протестов против изменений трудового законодательства. Но в Европарламент весной 2019 года левые и либералы снова пошли отдельно — и снова проиграли. Возможно, общий старт удастся осенью, во время местных выборов.

Однако даже если оппозиция объединится, ее шансы остановить антилиберальное наступление Орбана Доминик Хейй оценивает скептически: «Оказалось, что если есть конституционное большинство, никакие механизмы равновесия не существуют. Если возникает проблема с наблюдательным институтом — ее состав просто меняют, как "Фидес" сделал с Конституционным и Верховным судом».

Надежда оставалась на институты ЕС, отмечает эксперт, однако пока они не нашли средств воспрепятствовать сползанию венгерской демократии к авторитаризму.

В сентябре 2018 года в Европарламенте собрались необходимые две трети голосов для начала санкционной процедуры против Венгрии.

Против Орбана выступил даже Манфред Вебер, глава фракции Европейской народной партии, в которую входит «Фидес», и канцлер Австрии Себастьян Курц, которого с Орбаном объединяет скептическое отношение к брюссельской бюрократии.

Однако дальше угроз ЕС не пошел — для начала полноценных санкций нужно было единогласное голосование всех стран-членов сообщества.

Этого не произошло: о непоколебимой поддержке Будапешта заявила одна страна — Польша.

Качиньский: поднятие с колен

Лидер правящей польской партии «Право и справедливость» (ПиС) Ярослав Качиньский не скрывает, что стремится идти по пути Орбана. После парламентских выборов 2011 года, когда ПиС проиграл оппозиционной «Гражданской платформе» со счетом 30% к 39%, Качиньский обещал толпе сторонников, что «будет Будапешт в Варшаве».

В 2015-м ПиС победил «Платформу» уже 38% к 24%, однако из-за низкого результата левых партий смог провести в Сейм 235 из 460 депутатов и впервые после 1989 года сформировать в Польше однопартийное правительство.

Качиньский, кстати, отказался возглавить правительство и формально остается только главой партии. Несмотря на это, он принимает послов и иностранных лидеров, тем самым размывая политическую ответственность партии власти.

Реформы ПиС начались с судебной системы. Сначала ПиС уволил пятерых судей Конституционного трибунала, предназначенных предшественниками с «Гражданской платформы», и выбрал туда лояльных к партии людей.

В 2017-м настал черед Верховного суда — его членам сократили каденцию, а Минюсту дали расширенные права на формирование состава районных судов. Волна уличных протестов, которая прокатилась Польшей, не повлияла на решение правительства — от реформы отказались лишь под давлением Брюсселя.

Общественные медиа, к которым и ранее существовали претензии из-за подыгрывания каждой власти, ПиС превратил в рупор партийной пропаганды: пристальное внимание к личной жизни и финансам лидеров оппозиции, как это было в случае с убитым мэром Гданьска Павлом Адамовичем, сюжеты о «закате Запада» — кварталы иммигрантов, активистов ЛГБТ. ОБСЕ собирается обратить особое внимание на польские общественные СМИ во время нынешней парламентской кампании.

Частные медиа пока удерживают свою независимость благодаря американским и немецким владельцам, однако в Сейме часто возникает вопрос об их «реполонизации».

Подобно Орбану, Качиньский любит повторять, что Польшу годами подавляли и обманывали, а теперь пришло время встать с колен. Методы «поднятия» банальны: критика Брюсселя, братание с евроскептиками других стран вроде лидера итальянской «Лиги» Сальвини, требования к Германии заплатить репарации за Вторую мировую войну, «войны памяти» с Израилем и Украиной, травля ЛГБТ-сообщества.

«То, что ПиС будет пытаться консолидировать власть, было понятно еще во время его правления в 2005-2007 годах. Однако тогда им мешали коалицианты, — напоминает аналитик Войцех Пшибыльский из фонда Res Publica. — В кампании 2015 года Качиньский делал все, чтобы произвести впечатление политика центра, но после победы быстро забыл об умеренности. Однако отличие с Венгрией есть: Орбан получил конституционное большинство, тогда как ПиС только делает вид, что у него есть всенародный мандат на проведение реформ».

Ситуация в Польше также была предметом рассмотрения в Европарламенте, однако пока без последствий для Варшавы. Позициям ни ПиС, ни «Фидес» внутри своих стран пока ничего не угрожает. Орбан в прошлом году вновь получил более двух третей мест в парламенте, ПиС надеется на не менее 40% голосов на выборах в октябре этого года.

Залогом поддержки нелиберальных демократов является развитие экономики — и в Венгрии, и в Польше выше средние темпы роста ВВП и одни из самых низких уровней безработицы в ЕС. Обе партии уменьшили налоги для предпринимателей, уплотнили систему взимания и привлекают дешевую рабочую силу из-за рубежа, несмотря на свою антиммигрантскую риторику.

ПиС в этом году увеличил помощь польским семьям с детьми, отменил налогообложения труда молодежи и дал пожилым людям тринадцатую пенсию.

При этом Пшибыльский предостерегает — венгерские и польские проблемы с демократией не стоит считать исключительно спецификой постсоциалистических стран: «Кризис либеральной демократии сегодня и в государствах с многопартийными правительствами. Не спасают даже выработанные институты — кампания по назначению нового судьи в Верховный суд США не сильно отличалась от польских попыток нажима на судебную систему. Другое дело, что ПиС и «Фидес» демонстрируют уникальную интенсивность и глубину этих изменений».

Изменения не остаются незамеченными — Венгрия и Польша несколько лет подряд теряют позиции в рейтинге политических и гражданских свобод Freedom House.

В 2019 году Венгрия стала единственной страной ЕС, которая попала не в категорию свободных, а частично свободных стран.

автор: Елена Бабакова