Забытые защитники: почему ГУР открещивается от бойцов, погибших в боях за Киевскую область

Неудачная засада

В первые дни марта 2022 года, когда российские войска были под Киевом, полковник Павел Балов начал собирать группу. Она должна была заниматься диверсией и разведкой. Добровольцев набирали наспех — из-за тяжелых боев вблизи столицы времени было мало. В группе было более 20 человек — большинство с боевым опытом со времен АТО. Командир обещал, что всех оформят военнослужащими Главного управления разведки.

«Условно, это как на Оболони автоматы раздавали, так и нас набирали по тому же принципу. Только с высокой организацией. Все, что касается оружия, было на высоком уровне. Это играло значительную роль, ведь тогда в столице был определенный хаос, и такую амуницию имело далеко не каждое подразделение», — рассказывает один из бывших участников группы Максим.

У бойцов было достаточно стрелкового и противотанкового оружия, например британские комплексы NLAW. База находилась под Фастовом.

Одной из первых задач группы было организовать засаду на вражескую технику вблизи Макарова. Этот поселок расположен в 50 километрах от столицы. В марте прошлого года Макаров стал полем битвы между украинской и российской армиями и несколько раз переходил из рук в руки. Операцию проводили в ночь с 8 на 9 марта.

«Выдвинулись мы в три ночи уже с базы. Прибыли примерно в пять утра. Там есть два села, откуда мы шли в лес — Людвиновка и Фасова. Это была крайняя точка перед орками.

Вблизи Макаровских дач в лесной местности стояли два танка и четыре бехи (боевая машина пехоты, — ред.). Они выезжали на край леса и кошмарили деревни и наши войска. Макаровские дачи были как кость в горле, которая своими действиями сдерживала передвижение наших войск», — рассказывает «Профессор», который был в подразделении «Кедра».

Тогда как раз выпал снег и бойцы увидели следы вражеской техники, поэтому понимали приблизительные маршруты россиян. «Кедр» разделил группу на две части.

«Первая группа, в которой был я, находилась недалеко от места предполагаемой засады. Приблизительно на расстоянии в полтора километра. Мы прикрывали дорогу, по которой мог передвигаться противник. То есть мы были подстраховкой, прикрытием», — отмечает Максим, также выполнявший задачи под руководством «Кедра».

Семь других бойцов должны были заминировать дороги и вернуться.

«Ребята из второй группы ушли с минимумом амуниции — взяли только мины и стрелковое оружие. ПТРК у нас осталось. Около восьми часов утра мы услышали сначала взрыв, а затем понеслась стрельба. Мы обращались к “Кедру”, что нужно пойти помочь нашим. Он побелел и отказал. Говорит: “Нет, у нас договоренность ждать их”», — рассказывает нам о тех событиях «Профессор».

Бой длился 40 минут. «Все время было слышно, как пулеметы “чистят лес”. Вероятно, их (вторую группу, — ред.) засекли, и те дали ход», — рассказывает Максим.

Из семи «минеров» в живых остался один — снайпер с позывным «Черкес».

«Его привезли уже после обеда. Когда началась стрельба, он рванул в другую сторону и оврагами смог выползти. Рассказывал потом, что вражеская беха появилась из ниоткуда», — вспоминает «Профессор».

После провала операции «Черкес» «исчез». Сейчас не общается ни с собратьями, ни с журналистами.

Тела пяти погибших удалось достать через два дня — 11 марта. Они были разорваны осколками и пулями.

«Знакомые десантники сообщили, что нашли тела в том районе. Так что мы пошли их доставать. Сначала забрасывали крюк-кошку и тянули, чтобы проверить, не заминированы ли они. Потом на своей спине тащили их, потому что не было носилок. По лесистой местности это было довольно сложно», — рассказывает «Профессор».

Похоронили как героев, а потом забыли

Пятнадцатого марта под звуки сирены на Лукьяновском кладбище похоронили «Бушуя» Игоря Руля, «Боба» Владимира Петрика, «Кофе» Святослава Бойченко и «Джексона» Евгения Любарского как героев и защитников Украины.

Вместе с ними погиб и Артур Геллер с позывным «Гелик». Он присоединился к группе накануне трагедии — 8 марта. Его тело нашли уже после того, как Киевскую область освободили от оккупантов, и похоронили в Ровенской области.

Среди погибших был и действующий военнослужащий ВСУ Петр Чехович. Его отправили в группу, потому что был сапером. Восьмого марта он провел инструктаж, а затем пошел на задание. Похоронили Чеховича в Фастовском районе, откуда он был родом.

«Нельзя, чтобы просто так об этом человеке забыли»

Игорь Руль был ветераном АТО, добровольцем разведывательного взвода. О его подвигах, когда он вывез восемь раненых из-под обстрела «Града», писали еще в 2014 году. В честь Игоря в его родной Буче установили стенд.

«Нам действительно не сообщили из воинской части о трагедии. Мы узнали через знакомых. Моего мужа многие знали в городе. Когда стало известно о гибели, я получила множество сообщений со словами соболезнования. Говорили: “Нельзя, чтобы просто так об этом человеке забыли”», — рассказывает вдова Юлия.

В письме за подписью Буданова прямо указано, что трое погибших служили в воинской части А0515. Собственно, само письмо было нужно, чтобы похоронить защитников на Аллее почетных захоронений на Лукьяновском кладбище.

«Чтобы получить это письмо на погребение, мне и еще нескольким людям пришлось надавить на “Кедра”. Потому что он хотел их хоронить непонятно где — где-то под Фастовом», — рассказывает «Профессор».

Однако позже и воинская часть, и ГУР стали открещиваться от погибших. Родственники до сих пор не могут получить документы, подтверждающие, что мужчины действительно проходили военную службу. А значит, не могут получить компенсации.

«Указанные в Вашем обращении документы в воинской части А0515 отсутствуют, законных оснований для их создания нет», — ответил в письме первый заместитель командира воинской части Игорь Остапенко.

Вдовы Игоря Руля и Владимира Петрика — Юлия и Ирина — несколько раз в месяц приходят на кладбище к своим мужьям.

Юлия вспоминает последний разговор с Игорем со слезами на глазах:

«Восьмого числа я вышла из Бучи. Позвонила мужу, он пообещал перезвонить, как только сможет, потому что сейчас нет времени. Надеялась встретиться с ним в Киеве. Нам больнее всего от того, что мы потеряли своих мужей. Через некоторое время мы начали собирать документы и получили ответ, что таких военных не было в части — стало еще больнее. Потому что ребята, не сомневаясь ни секунды, ушли не думая, полностью они оформлены или нет. Им нужно отдать почести. Для семей даже не столько компенсации и льготы важны, сколько признание».

Ее слова подхватывает жена погибшего Владимира Петрика — Ирина:

«Как вообще можно было говорить, что у нас таких не было и у нас такие не проходили службу? Где они, простите, проходили службу? То есть получается, нет признания того, что они погибли, защищая нашу Украину».

Ирина рассказывает: ее Владимир любил прыжки с парашютом, дайвинг, ездил на мотоциклах, ходил в горы, катался на лыжах. После службы в АТО учился на психолога.

Обе женщины говорят, что не имеют претензий к командиру «Кедру», только хотят справедливого и официального признания подвига их мужей.

Александр — отец погибшего Евгения Любарского — возмущен, что ГУР игнорирует семьи погибших.

«Так сложилось, что у моего сына не было ни детей, ни жены на момент гибели. Но у его побратимов, отдавших жизнь вместе с ним, остались и жены, и дети. Неужели это нормальное отношение к ним?» — риторически спрашивает Александр.

Мечта о генеральских погонах

Почему Главное управление разведки отказывается признавать тех, кто погиб, защищая Украину? С этим вопросом мы обратились в ГУР.

Нам ответили, что в момент гибели бойцы не были оформлены, а действовали в статусе добровольцев. Упомянутое выше письмо о разрешении на погребение руководитель разведки Кирилл Буданов подписал «исходя из соображений гуманизма и надлежащего отдания воинских почестей и захоронения погибших».

Один из действующих сотрудников ГУР на условиях анонимности рассказал, что проблема с оформлением погибших бойцов возникла по вине командира «Кедра». Якобы он вовремя не подал документов.

То же самое рассказывает и бывший боец этой группы «Профессор». Однако он уверен, что «Кедр» не хотел признавать, что под его руководством погибли люди — это плохо скажется на его карьере.

«Он хочет стать генералом. Находясь в Киеве (как до гибели ребят, так и после нее), все остальные у него спрашивали: “Кто мы такие, в каком статусе? Где боевое распоряжение?”. Он постоянно кормил нас обещаниями, что вот-вот оформит нас официально. Собирал наши биографии, обещал, что отвезет в отдел кадров. Позже в Киеве я встретил человека из отдела кадров, который мне сообщил: никаких документов “Кедр” не привозил».

Группа «Кедра» долго не просуществовала. В конце марта 2022 года большинство бойцов (а всего их на тот момент было 19) покинули подразделение, потому что Балов не выполнил своих обещаний об официальном оформлении.

«Остались шестеро вместе с командиром, самые близкие друзья “Кедра”, все остальные — ушли», — добавил «Профессор».

В ответе ГУР, полученном hromadske, также указано, что руководство военной разведки готово содействовать в получении выплат родственникам погибших. Но после юридического «урегулирования этого вопроса».

Речь идет о законе, который парламент принял в начале года. Он позволяет всем добровольцам, воевавшим с начала полномасштабного вторжения, приобрести статус участника боевых действий (УБД).

Но сначала Кабинет Министров должен выпустить постановление и утвердить порядок предоставления статуса УБД. Однако за полгода это решение так и не было принято.

Адвокат Артем Крикун-Труш говорит, что можно не ждать, а решать проблему через суд.

«Есть такой механизм как обращение в суд для признания юридического факта. Это можно сделать на основании служебного расследования, проводимого военной частью, и объяснений побратимов, удостоверяющих, где находились лица на момент гибели».