Зависит ли патриотизм офицера от места, где он учился

В назначении Александра Сырского на должность главнокомандующего Вооруженными силами Украины многих смутил тот факт, что генерал-полковник в свое время окончил Московское высшее военное командное училище. Мол, московское образование автоматически означает неправильную и враждебную позицию для интересов Украины.

Напомним, Александр Сырский родился в 1965-м, то есть за 26 лет до провозглашения украинской независимости, так что мог получить только советское образование, независимо от места расположения его военного училища. Как и многие другие украинские офицеры, которые получали профессию до 1991 года на территории современной россии.

Делает ли это их однозначно меньшими украинскими патриотами, чем, например, выпускников военных учебных заведений Львова и Харькова? Об этом hromadske поговорило с капитаном 1 ранга в отставке Евгением Лупаковым — человеком, которому советско-российское образование не помешало стать украинским патриотом.

Он — выпускник Высшего военно-морского училища радиоэлектроники им. Попова (г. Петергоф, россия), Военно-морской академии имени Гречко (г. Санкт-Петербург, россия). С 1971 года Евгений Лупаков проходил службу на подводных лодках Черноморского флота СССР. А в 1992 году вступил в Союз офицеров Украины, был народным депутатом II созыва, активным членом Конгресса украинских националистов, сейчас является заместителем главы КУН.

Какова была система размещения военных училищ на территории бывшего СССР? Например, могли ли ребята определенной национальности получить высшее военное образование именно в своей республике?

Концепция подготовки военных была такова: каждое училище, независимо от месторасположения, готовило кадры для всего СССР. В то же время училища имели свою специфику. К примеру, в Киеве готовили политработников для военного флота, а во Львове — будущих военных журналистов. Хотя оба училища были военно-политическими. Парни могли поступать в любое военное училище — обычно это делалось через военкоматы, потому что эти учреждения получали разнарядку, на какие специальности в какие училища нужны абитуриенты. Они владели такой профориентационной информацией и могли направить выпускников школ по всему СССР. Можно было подавать документы в училища и самостоятельно, без военкоматов. Никаких ограничений по этому поводу не существовало.

А были ли ограничения по поступлению на военные специальности для представителей определенных национальностей?

Как правило, нет.

А как регламентировалась служба по окончании училища?

Принцип комплектования вооруженных сил СССР был экстерриториальным. Если ты учился, например, в Украине, то должен был служить под Москвой, в Казахстане или на Дальнем Востоке. То есть не по месту рождения или призыва. Так перетасовывались офицерские кадры. И срочная служба проходила по тому же принципу. В частности, украинцы не могли служить на Черноморском флоте. На 99% его личный состав был не украинским. Я попал на ЧФ только потому, что хорошо окончил училище и имел право выбирать место прохождения службы.

В соответствии с советской военной доктриной главным врагом СССР были страны НАТО. То есть для всех офицеров, учившихся во времена СССР, это положение было несомненным?

Это сидело даже не в голове, а в костном мозге. Враг — страны НАТО и их союзники из других военных блоков. Это было как табличка умножения. Наши друзья — только в странах соцлагеря. Но и за ними нужно следить. Я заходил в порты капиталистических и социалистических стран, а донесения об этом писались одинаковые, по одной форме: что видел, что слышал, что насторожило.

То есть офицер, который учился во времена СССР, должен был с наступлением независимости Украины пережить изменение системы координат, принять вчерашних заклятых врагов как своих партнеров? А ребят-однокашников, с которыми вместе учился и жил в курсантской казарме — как потенциальных врагов?

Да, и это было для многих очень непросто. Многие офицеры, которые до 1991 года служили на территории Украины, не смогли изменить эту систему координат — и переехали в россию или, приняв украинскую присягу, фактически работали на интересы рф. Я лично не задумывался над этим даже тогда, когда в декабре 1991 года шел на референдум по поводу украинской независимости. Потом увидел, как мой матрос читает газету «За свободную Украину» (это была одна из первых украинских политических газет, пропагандировавшая украинскую государственность), и тоже стал ее читателем, начал осмысливать процессы государственности в Украине, место украинской армии в них и т.д.

И тогда я понял, что как советский офицер я был не защитником, а янычаром, потому что СССР десятилетиями вел оккупационные войны на территории других государств. На борту подлодок дивизии, которые несли боевое дежурство или боевую службу, обязательно было по две ядерные торпеды. Как командир подлодки я готов был их использовать по приказу москвы. Поэтому мне было непросто осознать себя янычаром, но благодаря этому я смог принять участие в развитии украинской армии и стать национально сознательным политиком.

К сожалению, для многих украинских военных россия оставалась братской страной и в 90-х, и даже до сих пор. Кто-то не мог, а кто-то не хотел поверить, что опасность для Украины представляет именно россия, оттуда к нам идет угроза. Я об этом еще в 1995 году говорил, выступая как народный депутат против подписания с россией договора о дружбе и сотрудничестве. Но договор подписали — сработала наша советская зазомбированность.

Трудно ли происходил процесс изменения образа врага в украинских военных училищах после 1991 года?

Конечно. Преподаватели же остались советскими, учебные программы тоже. Кстати, многие преподаватели уехали в россию. Я вам больше скажу: долгие годы украинские военные училища фактически готовили кадры для армии рф, в том же Крыму, в частности. Дети офицеров ЧФ россии, ветеранов советской армии учились в наших училищах, не принимая ни украинской независимости, ни нашего сотрудничества с НАТО. Они потом и перешли на службу в россию, когда получили такую возможность. (например, несколько офицеров из российской подлодки «Курск», которые затонули с судном в 2000 году и похоронены в Севастополе).

Но многие украинские военные получили возможность учиться в странах НАТО.

Да. И это очень помогло становлению нашей армии. Эти люди возвращались в Украину, избавившись от советских стереотипов в вопросах безопасности и обороны.

Как вы считаете, есть ли рациональное зерно в опасениях, что на украинских офицеров, которые учились не в Украине, могут оказывать давление их бывшие товарищи по учебе, ныне служащие в армии россии?

Прошло около 33 лет после распада СССР. Это достаточное время, чтобы понять, является ли человек украинским патриотом или нет. Потому что его патриотизм за этот период мог проявиться в его делах. Есть примеры, когда этнические россияне преданно служат Украине, а украинцы становятся предателями.

В 1991 году вся работа по развитию армии и флота Украины легла на плечи людей, учившихся в СССР и прошедших горнило советского политпросвета. Именно они обеспечили мост преемства между армией СССР на территории Украины и украинской национальной армией, которая развивается по стандартам НАТО. Не стоит об этом забывать. Да, случаются досадные исключения, но среди предателей есть и выпускники украинских военных вузов. Патриотизм или его отсутствие не зависят от места учебы. Еще раз подчеркиваю: человека нужно оценивать по его делам — на пользу Украине они или нет.