Звонок о минировании — не повод сразу поднимать истребитель. Какие последствия будет иметь перехват самолета Беларусью

Называть то, что произошло, террористическим актом, с моей точки зрения, слишком эмоционально и политизировано. Да, существуют определенные процедуры в рамках Чикагской конвенции (Конвенция о международной гражданской авиации, — ред.), согласно которой страна имеет право требовать посадки самолета в границах своего воздушного пространства. Переход за эти рамки нарушает конвенцию, но классифицировать это нарушение как теракт, по моему мнению, преждевременно. Разъясним, как расценивать то, что случилось.

Одного звонка о минировании недостаточно, чтобы сразу поднимать в воздух военный истребитель. Для таких маневров должна быть реальная и подтвержденная угроза — и, как правило, звонок о минировании должен сопровождаться другими признаками. Например, экипаж если подал сигнал о том, что в его действия вмешиваются, или он не реагирует на радиообмен, на указания диспетчера. В таких случаях угроза считается подтвержденной и требует соответствующих действий.

Но в этой истории, даже если отслеживать ее по сообщениям белорусских властей, капитан выполнял все указания. Он согласился развернуть самолет и посадить его в Минске. Поэтому потребность в истребителе непонятна. Без сомнения, перехват провели, чтобы арестовать конкретного человека.

Компания RyanAir в этом случае была крайне ограничена в своих действиях. Пока самолет находится в воздушном пространстве того или иного государства, капитан должен выполнять его указания. Единственной возможностью было попытаться долететь до границы, объяснив, что в связи с угрозой минирования ближе было приземлиться в Вильнюсе.

Но поднятый истребитель и настоятельное требование диспетчера сделали невозможным такой вариант. Действовать вопреки указаниям — попросту опасно для жизни людей на борту. К тому же, по правилам это расценивается как угроза со стороны самого самолета. Для расследований — и собственно белорусского и независимого международного — было бы замечательно, если бы RyanAir опубликовала все переговоры между диспетчерами и капитаном самолета. Но пока этого не произошло.

Какой результат будет у этого прецедента, зависит от того, как отреагирует цивилизованный мир. Если Беларусь почувствует существенные экономические потери из-за того, что авиакомпании перестанут летать транзитом через ее воздушное пространство, это может стать главным аргументом не использовать такие операции для расправы с оппозиционерами.

Перевозчики могут облетать Беларусь — у нее далеко не такая большая площадь, как, например, у России. Но механизмов привлечения страны к ответственности в краткосрочной перспективе просто нет.

Ирландия и Евросоюз, конечно, могут передать спор с Беларусью на рассмотрение в ИКАО (Международная организация гражданской авиации, — ред), а далее — в международный суд ООН, чтобы истребовать компенсации или признать Беларусь нарушителем.

Для Украины же решение прекратить полеты станет крайне изнурительными экономически. Для нас и без того закрыто воздушное пространство России, частично — востока Украины и Крыма. Добавится Беларусь — для украинских авиакомпаний это будет означать переход на грань выживания.

Но самое главное, все эти действия вряд ли помогут вызволить Романа Протасевича. Беларуси не привыкать к международной изоляции. Вряд ли осуждение международного сообщества остановит власть, которая поставила на кон все ради своего выживания.