Похудел на 50 килограммов, потерял 7 сантиметров роста: жена о своем муже, который вернулся из плена
14 июня Елену разбудил звонок с незнакомого номера. Голосом подростка кто-то неизвестный сообщил: «Привет, я дома». Она буркнула: «Я очень счастлива за вас. Можете теперь своей маме позвонить». У нее мелькнула мысль, что это какой-то парень после ночной гулянки ошибся номером и стоит где-то под дверью, чтобы его впустили. Но в трубке вдруг раздалось: «Лен, это я».
Это мог быть только тот, кого ждала три года, — ее муж. Его вернули из плена. Но женщина, однако, не верила: «Это не можешь быть ты, я знаю твой голос. Скажи наше кодовое слово». Он произнес. И сразу настороженно спросил: «Мы — вместе?». Она в тот же миг отреагировала шуткой: «Нет, нашла европейца, нафиг ты мне сдался». Он понял, он всегда понимал ее. И засмеялся.
А потом она поехала к нему на встречу, с вкусностями. Когда увидела, подкосились ноги. Если бы не знала, если бы он не сказал, что «вот я иду с телефоном», — не узнала бы.
Напротив стоял не ее красавец-муж, а измученный дед. 52-летний Александр Страфун потерял в российском плену более 50 килограммов. Он обнял жену, провел рукой по ее лицу: «Мы найдем косметолога, чтобы вытереть твои морщинки».
hromadske поговорило с 45-летней Еленой Юрчиной (брать интервью у мужчины, пока идет следствие, запрещено) об их истории, о трех годах ожидания и о встрече после плена, на которой уже бывший пленный съел две пачки мороженого и три пирожных.
Спасла взятка американского волонтера
Они оба из Мариуполя. Случайно познакомились в соцсетях в 2017 году. Александр только развелся, у Елены в семье не ладилось давно. Не искали пару, но стали ею.
«Закрутилось, — смеется женщина. — Простое общение переросло в отношения, когда Санька сказал: “Мне без тебя хуже, давай жить вместе”». К тому моменту и она уже оставила мужа, поэтому без колебаний переехала к любимому. Александр работал электромонтером на металлургическом комбинате имени Ильича, Елена — учительницей английского языка.
25 февраля 2022-го мужчина записался в ТрО, хотя за плечами имел только военную кафедру. Уже 1 марта был на «Азовстали», жена узнала об этом в конце апреля. До того только думала, жив ли и где он? Телефон у нее украли «кадыровцы», поэтому осталась без связи. Выехать на подконтрольную Украине территорию не могла: один мост подорвали, другой заминировали, на третьем властвовали оккупанты.
«С моего левого берега можно было отправиться разве что в “ДНР”. А туда мне нельзя. Я тихонько сидела и ждала, что будет. По телефону соседа наконец-то удалось связаться с моим сыном в Киеве. Он сообщил, что Санька на “Азовстали”, выполняет задание. А я и знать не знала, что там Starlink, что они общаются», — рассказывает женщина.
Практически в те же дни, когда муж выходил вместе с другими военными в плен, она эвакуировалась из Мариуполя. Прыгнула в последний вагон — город был закрыт, никого не выпускали. Сын чудом нашел американских волонтеров, которые прибыли прямо в ее дом и забрали ее и трех женщин. На следующий день они были в Запорожье.
«Люди неделями преодолевали эту дорогу, их мучили, пытали, а наш водитель на каждом российском блокпосте что-то сунул в руки кацапам — и нас пропускали без очереди. Сначала мы думали, что он дает взятки пачкой сигарет, но потом догадались, что деньгами. Но мы — пассажирки — не заплатили ни копейки за это», — вспоминает жительница Мариуполя.
Годы ожидания: у меня было семь психологов
За три года где она только не жила: Луцк, Киев, Васильков, Ивано-Франковск, Тернополь, Винница, Черноморск. Сейчас это снова Киев.
«За это время я узнала, что муж в колонии Оленовки. Через пленных, которые попали туда первыми и у которых были телефоны, передала свой новый номер. В июне 2022-го Санька позвонил. И первое, что спросил: “Скажи, пожалуйста, мы вместе?”. Он будет спрашивать это и после обмена. Военных запугивали вертухаи, мол, “ваши бабы найдут других”. И пленные действительно переживали, дождемся ли мы их, потому что действительно случались разные истории. Я его успокоила. Звонил мне раз в неделю. Времени поговорить — полминуты, минута, только сказать, что жив. Как-то услышал, что реву, сразу: “Тебя кто-то обидел?”. Будто мог прийти и защитить меня», — улыбается Елена.
Накануне теракта в Оленовке сказал, что там происходит что-то странное. Кого-то вывозят, кого-то переводят в другие бараки. Ребята надеялись на обмен. Но их сожгли заживо. Александра не задел взрыв: он не был в бараке с «азовцами».
В сентябре вдруг от него предложение по телефону: «Ты станешь моей женой?». Елена засмеялась: «Ну, это капец. Так еще, наверное, никто замуж не звал».
В октябре 2022-го его перевели в СИЗО в городе Камышин, что в Волгоградской области россии. В камеру, рассчитанную на восьмерых, напихали вдвое больше людей. Оттуда звонить не было возможности. Женщина могла узнать о муже, если бы кого-нибудь из этих 16 обменяли. А такое случилось только однажды. В апреле этого года. Незнакомый парень рассказал, что был долго с Сашей. Сидели на нарах и мечтали о мотоциклах и кругосветном путешествии.
То есть 2,5 года Елена ничего не знала.
Она не ходила на митинги семей пленных: страх толпы, страх высоты, может потерять сознание в метро. Женщина ждала обмена.
Ее накрывало: апатия, стресс, ПТСР. Она знает разницу между этими состояниями. За это время сменила семерых психологов: первая заплакала, когда услышала ее историю, вторая предложила выпить коньяка, третья — употреблять мухоморы, еще одна сказала, что Елена сама могла бы быть психологом.
«Рассказывали, что мне поможет заниматься тем, что я любила до вторжения: театры, кино, друзья, домино, танцы, рыбалка. А я и говорю: ”Я занимаюсь, но без него это не доставляет мне радости”. Был единственный психолог, который мне помог, и то единственной фразой: “Не заставляй себя делать то, чего не хочешь. Не мой посуду, не готовь, не гуляй”. И это сработало, потому что остальные что-то хотели навязать, и это напрягало», — вспоминает Елена.
И она дождалась. 14 июня 2025 года Саша позвонил сразу после пересечения границы. А на следующий день она уже была у него. (Больницу, куда отправили экс-плененных, нельзя называть — ред.).
Туберкулез и баня без мыла
«Он заказал кучу всего: мороженое, гематоген, шоколадки, печенье, кофе попросил, соль, баранки, сигареты. Я скупилась на 5 тысяч гривен, а когда уже вышла из супермаркета, позвонил еще: “Купи, еще, пожалуйста, [шоколадные батончики] «баунти», «сникерсы» и «пикники»”. Я засмеялась: “Попа не слипнется у вас?” — Елена рассказывает и сразу же объясняет: — Они там не видели и капельки сахара».
Женщина делится эмоциями от вида своего любимого.
«Если бы мы не говорили по телефону и он не сказал, что выйдет к “скорым” во двор, я бы никогда его не узнала. А ближе подошел, обнялись, вижу, что это его губы, нос, серые глаза».
Александр до плена весил 103 килограмма при росте 187 сантиметров, в неволе потерял 50 килограммов и 7 сантиметров. Его согнуло.
«На голове были шишки и свежий синяк — за день до этого прилетело каблуком от вертухая. А шишки на голове от палок, которыми их били. Ну, это я еще тела не видела. Кости торчат через одежду, его страшно обнимать. Первичный медицинский осмотр обнаружил туберкулез. В Камышине он процветал. Я этого очень боялась, и так оно и вышло. Но ничего, сейчас туберкулез лечат, — Елена успокаивает себя и заодно меня. — Главное, что духом не пал, что чувство юмора не потерял. Сегодня буду ехать к нему (разговаривали 17 июня — ред.), просит колбасу, сыр, хлеб и электронную сигарету. Хоть и туберкулез и нельзя, но пусть насладится».
Муж рассказал ей, что украинцы в неволе голодали. Есть давали ровно столько, чтобы не умерли от голода. Поэтому все их мысли были о еде. Среди издевательств самыми страшными были шокеры. Потом их перестали использовать, потому что два парня умерли.
В баню, куда водили мыться раз в неделю, мыла не давали. Не выдавали и носки. «Занесут в камеру пакеты носков, причем житомирских, снимут видео — и забирают».
Хаймерс, Заибака и два тату
Елена сейчас одновременно счастлива и встревожена.
«Я понимаю, что он все больше расслабляется здесь, понимает, что ему не нужно ни о чем думать, что теперь может положиться на меня. Мы действительно только вдвоем: его 18-летний сын в Польше, мама умерла, 86-летний отец остался в Мариуполе. Меня когда-то спросили, понимаю ли я, что он вернется другим. Я тогда ответила, что главное дождаться. А дальше будет другая история. А вот она началась. Мы действительно разные, имели разный опыт за эти три года и отвыкли друг от друга. Сегодня утром мы чуть не поругались по телефону, но в унисон сказали оба: “Просто будем вместе”».
А что же с женитьбой? Перед вторжением пара думала об этом, но когда предложение прозвучало из Оленовки, женщина подала в суд, чтобы тот установил «факт проживания одной семьей, что равно супругам». Два с половиной года мытарства, опрос свидетелей, и вот этот документ у нее на руках. Александр и Елена — муж и жена.
За средства, которые начислялись военному в плену, пара хочет купить домик, потому что «мы оба бездомные» и «чтобы валяться в гамаках».
«Заведем собаку кане-корсо, — говорит женщина мечтательно. — Два кота у меня уже есть: Хаймерс и Заибака. Появились уже в Киеве. Были в Мариуполе другие, но там погибли. Когда я их хоронила и рыдала на могиле, подошел сосед: “Что ты из-за котов плачешь? Вон куча трупов валяется”. А я ответила: “Кацапы забрали у меня жизнь, освободили даже от кошек”».
Елена добавляет, что муж еще не знает о планах на собаку.
«Он еще тату моих не видел. Никогда такого не любил, говорил, что некрасиво. А я сделала, пока он был в плену: две переплетенные руки. Мужская и женская. Я всегда любила его руки. А другая татуировка — надпись “Мариуполь”, под ней якорь — это герб нашего города — и одуванчик. Почему именно он? Когда я впервые выбралась в свет после обстрелов в Мариуполе, шла и выла: вот наша лавочка, вот наш магазин, наши любимые места — все разрушено. А вокруг цвели одуванчики. Я собирала их и плакала. Поэтому это тоже символично для меня. Так что мужу нужно привыкать ко мне новой, а мне — к нему. Но я верю, что все преодолеем. А о кане-корсо скажу позже», — она смеется.
- Поделиться: