Мин бояться — в лес не ходить? Как живет приграничье Ровенской области вблизи Беларуси

«Откуда в Ровенской области взялись мины?» — удивлялись еще полтора года назад в комментариях под новостью о том, что на севере области мужчины, которые поехали воровать древесину, сбили предупредительный знак и наехали на мину.

Да, здесь не было боевых действий, но для своей же безопасности Украина заминировала весь пограничный периметр с Беларусью.

Чтобы увидеть, как изменился быт людей, жизнь которых всегда была связана с лесом, hromadske отправилось на северо-западную границу Украины.

Неодинаковыми тропами

Наконец-то доехали до Заречного — 7-тысячного поселка, откуда до Беларуси уже рукой подать. Выхожу в центре, здесь каждую среду базарный день. Людей не очень много: кто-то принес овощи или фрукты, другой торгует медом. Замечаю женщину возле магазина, у нее в корзине черника. Зная о запрете посещения леса в этой громаде, спрашиваю, где она собирала ягоды.

«Идем в лес. Крутимся, вертимся. Сейчас ищут места, где можно собрать ягоды, немного заработать летом. Не у всех здесь работа есть», — жалуется женщина. Она отмечает, что вблизи нее нет пограничников, которые не пускали бы в лес. А вот немного дальше, на границе, уже жесткие ограничения.

Разговор зашел о несчастье, когда кто-то подорвался. Местная жительница жалуется: «Люди бывают такие, что невнимательно идут и того знака не замечают. Или замечают, но не учитывают».

Недалеко от нас дедушка разложил баночки меда — 150 гривен за одну, разнотравье. А вот подошла пенсионерка Надежда — у нее два ведерка смородины.

Женщина жалуется, что хоть сегодня и базарный день, но людей мало. Молодежь уехала, а «пенсия сидит по домам». Спросил, слышала ли она что-нибудь о подрыве на минах весной. Женщина только пожала плечами.

— Слышишь, где в нашем районе подорвался трактор? — спрашивает Надежда у знакомой, заинтересовавшейся ягодами.

— Не в Неньковичах? — отвечает приятельница.

— Месяца три назад было такое. Тракторист и еще один рядом, — вмешивается в разговор дедушка.

— Насмерть? — уточняет Надежда.

— Прицепом наехал. Остались живы, — поведал он.

— Только бы люди живы были, а с этим хламом как-нибудь будет, — заключает женщина.

Из новостной ленты: 5 апреля на пограничной полосе на мине подорвался трактор. Двое гражданских ранены. Повезло: только легкие травмы. Местные власти сообщили, что водитель проигнорировал указатель «Опасно — мины».

Люди трудолюбивые, везде порядок. Идут за ягодами, ведь надо как-то зарабатывать. А как их тяжело собирать в такую жару! Идут, зарабатывают. И комары там, и подорваться можно.Надежда, жительница села Заречное Ровенской области

Надежда отмечает, что местные даже берут с собой в лес документы. И добавляет, что они знают о тех заграждениях, куда точно нельзя.

Интересуюсь, не страшно ли жить так близко к Беларуси? Кто-то рядом отвечает, что уже привык. Надежда, напротив, волнуется: «Радио объявило, что китайцы в Беларуси на нашей границе проводят учения. До сих пор ничего здесь не было, слава богу. А дальше что будет?» Однако страх сразу сменяет гнев — женщина сердится на оккупантов, как вдруг посреди проклятий плачет.

Мы все живем войной. Вот бы она закончилась, чтобы парней погибших не везли, чтобы молодежь вернулась. Парней везут, цвет нации. А есть и такие, что еще детей не родили, после себя обрезали род. Чтоб он сдох! Чтобы кто ту ракету запускал по «Охматдету», чтобы до седьмого колена мира не видели.Надежда, жительница села Заречное Ровенской области

Указателями — и грубу топить!

После разговоров с местными отправляюсь на встречу с пограничниками и главой поселкового совета Богданом Квачуком. Тот уверяет, что местные власти постоянно общаются с населением по поводу минной безопасности и указывают на места, которые посещать нельзя. Ради этого обращались и в региональные медиа.

Глава села утверждает, что отношение местных изменилось, если сравнивать с тем, что было в начале полномасштабного вторжения: «Раньше часть игнорировала предупредительные знаки, а сейчас все понимают, потому что были примеры, когда пренебрегли и подорвались. Теперь понимают, что туда нельзя идти».

Запрет на посещение леса не тотальный: пограничники определили участки, куда местные ходить могут — в частности, для сбора лесных ягод. А вот опасные участки под строгим запретом. Их пограничники патрулируют. Говорят, пока на минных полях собирателей черники не ловили.

Сбор лесных ягод так и остался главным доходом для многих. Если какой-то хороший участок прилегает к границе, то теперь ходить туда люди не могут — должны ехать в другую сторону. Впрочем, кто собирал ягоды, тот их и дальше собирает, потому что леса у нас много.Богдан Квачук, глава сельсовета Заречного

Богдан Квачук отмечает: подрывы происходят прежде всего из-за пренебрежения предупредительными знаками. Чтобы таких случаев стало как можно меньше, с местными постоянно говорят о минной безопасности, особенно с детьми.

В большинстве школ уже открыли классы безопасности — там ученики узнают, что такое мина или граната, как с ними обращаться. На следующий год уже ищут средства для открытия большего количества таких классов.

Заговорившись с Богданом, вспоминаю, что так и не сделал фотографию из центра поселка, пока там местные продавали овощи и ягоды. Возвращаюсь туда, но палящее солнце уже разогнало людей по домам.

Да и себе проверять выносливость организма при уличной жаре охоты было мало, поэтому торопливо отправляюсь в редакцию местной газеты «Полесье». Поищу у коллег и убежище от жары, и местные секреты.

Встречаю девушку Катю, которая работает здесь оператором, а пока делает кому-то фото на документы. Шутит, что по образованию вообще медсестра. Она и направляет меня в кабинет главного редактора — Семена Полюховича.

Тот жалуется, что, несмотря на продвижение в вопросах минной безопасности, угроза то и дело все же возникает из-за банального отсутствия предупредительных знаков — деревянные колышки и сами таблички со временем уничтожаются или заваливаются под дождем и снегом.

Указатели следует периодически обновлять или делать их более долговечными. Как ехать в приграничные села, то есть даже обочины дорог заминированные. Местные знают, а кто-то другой может не сориентироваться.Семен Полюхович, главный редактор газеты «Полесье»

Вспоминает даже совершенно комический случай, когда где-то в другой местности женщина забрала указатели — наверное, чтобы грубу топить. К счастью, это вовремя заметили и эти знаки у нее забрали и вернули выполнять свою важную функцию.

В редакции вспомнили и тот случай, когда уже в самом Заречном в декабре 2022-го подорвались местные, которые поехали воровать древесину. К слову, с ворами-неудачниками все хорошо. Тогда местные власти сообщали, что они были задержаны, когда бросились бежать после подрыва. Однако уголовных дел на них не открывали, — сообщили нам в полиции.

Жизнь продолжается?

Семен Полюхович предложил поехать в село Неньковичи, где до границы менее 3 километров. Раньше там местные ходили за черным хлебом в белорусское село через лес. Сейчас они, конечно, эту практику прекратили.

После недолгой дороги выходим из нагретой солнцем машины. Дом со столба рядом охраняют аисты. Здесь живут теща и тесть Семена. Пока наслаждаюсь вожделенной прохладой, Светлана подает борщ и завязывает со мной разговор. Женщина жалуется, что из-за запрета пользоваться землей страдает частное хозяйство.

Люди коров сдают, потому что сенокоса и выпаса мало. Рядом с границей есть река, где раньше рыбу ловили — сейчас тоже нельзя. Насеяли в 2022 году зерновые и не помолотили. Так оно там и осталось, потому что в 2023-м уже туда не пустили.Светлана, жительница села Неньковичи

Впрочем, женщина добавляет, что хотя ситуация заметно ухудшилась, однако «прокормиться» им хватает. Жизнь продолжается. А главное, что врага здесь нет, — говорит Светлана.

Тем временем местные женщины уже выложили по центру грунтовой дороги плотный ряд из зелени и цветов. Несколько девушек в черных платьях и платках принесли рябину, ветки березы, папоротник. Цветочная тропа протянулась от начала села до традиционного для Полесья деревянного дома. Оттуда — дальше в церковь и на кладбище.

В Неньковичах будут хоронить уже 4-го земляка, погибшего на большой войне. Став на колено, слышу, как с приближением полицейских сирен — предвестниц похоронной процессии — становится громче и плач женщин. В этот момент понимаешь, что это значит — общее горе.

Раздался залп холостых выстрелов. «Теперь он дома», — тихо говорит одна из бабушек позади толпы, пока гроб опускают в землю. В гробу лежит военный Владимир Демчук — молодой парень лет тридцати, который погиб от российской авиабомбы на Харьковском направлении. Односельчане говорят о нем: «При жизни никого не обидел».

Проведя героя в последний путь, обратно в дом Светланы и Николая мы возвращались молча. В мыслях снова и снова всплывала фраза Надежды из Заречного: «Мы все живем войной». Казалось бы, небольшое село среди лесов в тысяче километров от линии фронта. Однако война приходит и сюда.