Не в своей могиле. Как тело павшего бойца спутало жизнь двух семей

«У меня такое впечатление, что после боя одно и то же тело сначала узнали как Алексея, а потом как Вадима. Или одно тело потеряли или вообще перепутали тела. Я уже не знаю, что и думать. Однако Алексея ни с кем нельзя было перепутать: во время АТО он получил очень характерную травму правой руки», — говорит Настя, сестра Алексея Карпова.

Однако мама Вадима категорически отказывается признать похороненного в Тернопольской области парня своим сыном. Ни разу Вера Стадченко-Галена не приехала на могилу.

Но если Вадим не в могиле, то где? И где же Алексей? От тех похорон прошло уже два года. Все это время семьи бойцов ищут ответы на эти вопросы.

Закрытый гроб, телефон «ожил» после смерти

Военные сказали родственникам Алексея Карпова, что семья должна встретить похоронный кортеж в деревне. Семью не вызывали в морг на опознание, не показали тело.

«Привезшие его военные не позволили открыть гроб. Говорили, что из-за жары тело распухло, не на что смотреть», — вспоминает Елена.

Женщина чувствовала себя плохо, из-за большого количества успокаивающих таблеток плохо контролировала ситуацию. Дочь Настя, работавшая в то время в Австрии, добралась до села, когда гроб опускали в яму.

«Я слышала истории, когда в закрытых гробах не тела привозят, а кучку кирпичей. Просила остановить похороны и открыть гроб, но меня просто оттащили от ямы», — рассказывает женщина.

В пакетике для вещей, который передали из морга, Настя нашла только цепочку. Алексей носил серебрянную. В пакетике лежала золотая.

На следующий день сестра поехала с этой цепочкой в тернопольский морг.

«Я просила работников показать мне фото тела, с которого они сняли эту цепочку. Они отказались. Дошло до того, что я уже упала перед ними на колени и просила, чтобы они сами сверили фото Алексея, которые я привезла, с фото того тела».

Работница морга сверила фото. Не он.

Настя бросилась в полицию, написала заявление: семья не могла узнать тело; есть основания полагать, что похоронен не Алексей. Возбуждено уголовное дело. Местный следователь получил от своего коллеги из Кривого Рога фотографии тела, доставленного в криворожский морг из Белогорки, которое затем доставили в Тернопольскую область.

«У Алексея на правой руке несколько искалеченных в АТО пальцев, его поэтому даже ограниченно пригодным для службы признавали. На фото тела, похороненного в нашей деревне, таких травм нет. Только следы ожогов на руках. У Алексея ровные мелкие зубы без щелочки. А у тела из морга — совсем другие. У брата большой рубец на голове после полученной еще во время срочной службы травмы — у тела нет рубца! Уже следователю стало ясно, что мы похоронили не Алексея», — говорит Настя.

После этого семья вспомнила: 28 июля пришло сообщение о том, что телефон Алексея появился в сети. В июле родители этому не удивились: когда сын шел на выполнение боевых заданий, всегда выключал мобильный. Связь восстановлена — значит, вернулся с задания.

Однако в августе этот факт насторожил: если Алексей погиб 25 июля, кто воспользовался его мобильным через три дня? Семья выяснила, что телефон «ожил» на оккупированной территории. Это смутило еще больше.

А впоследствии выяснилось, что после 25 июля кто-то снял с банковской карты Алексея деньги.

«Сразу пришло в голову, что брат в плену. Что, может, он отдал россиянам все карточки, чтобы над ним не издевались», — говорит Настя.

Экспертиза ДНК добавила вопросов

Побратимы Алексея рассказали Насте, что 25 июля военный эвакуировал с места боя раненых. Сам он испытал контузии — они видели, как его сильно засыпало землей в окопе. И хотя из части сообщили, что тело Карпова опознали после боя и отправили в морг, Настя не могла отвергнуть версии о ранениях и ошибках во время того опознания.

«Брат никогда не брал на задание свои документы. Не хотел, чтобы россияне могли узнать, кто он и откуда. То есть в госпитале, если бы туда попал без памяти, не могли бы его идентифицировать».

Настя стала объезжать и обзванивать госпитали и больницы в Днепропетровской области, Хмельницкой, Волынской, Львовской и Николаевской, Киевской и Ивано-Франковской.

«Я не могла усидеть на месте. Я бы сошла с ума. Но не нашла никакого следа Алексея в госпиталях. Спрашивала в воинской части: где тело? Воскресло и пошло бухать? А мне смеялись в ответ. Им было смешно», — вспоминает тяжелые дни Настя.

Потом также методично женщина обращалась в прокуратуру, управление Нацполиции и СБУ. Требовала, чтобы нашли ее брата или его тело. Семья добилась, чтобы у Елены полиция взяла биоматериал на анализ ДНК. Чтобы эксперты сопоставили его с биоматериалом, извлеченным из погребенного тела еще в морге Кривого Рога. На эти экспертизы ушло несколько месяцев.

Тем временем кругами ада проходила и Вера Стадченко-Галена. В августе 2022 года она получила уведомление о гибели сына. В ТЦК сообщили, что на днях Вадима привезут хоронить. Мама начала готовиться к похоронам. Но тело так и не привезли!

Она обратилась в полицию с заявлением о том, что сын пропал без вести. Затем обратилась в Координационный штаб — временный вспомогательный орган Кабинета Министров Украины для координации деятельности различных органов власти, силовых структур и общественных объединений, образованный 11 марта 2022 годаКоординационный штаб по обращению с военнопленными — вдруг Вадим попал в плен. Женщина также сдала биоматериалы на анализ. Ее ДНК-профиль появился в База ДНК-профилей погибших бойцов и людей, чьи родственники пропали без вести в районе боевых действий, формируется и хранится в Государственном научно-исследовательском экспертно-криминалистическом центре (ГНИЭКЦ). Это учреждение является главным подразделением Экспертной службы МВД в Украинебазе данных погибших бойцов и людей, чьи родственники пропали без вести в районе боевых действий. И сошелся с ДНК-профилем похороненного в Тернопольской области тела.

«Я не верю этим экспертизам. Говорят, что для анализа брали кость ребра из тела. Где они взяли ребро, если тело похоронено? Дома есть зубная щетка Вадима, есть куча его вещей, которых с февраля 2022-го никто не касался. Пусть берут их и делают правдивую экспертизу!» — безапелляционно требует госпожа Вера.

О том, что из тел погибших в морге берут биоматериал на возможный анализ ДНК-профиля, а кость как биоматериал может сохраняться до бесконечности, женщина не хочет и слышать. Также она не соглашается с тем, что Алексей Карпов не похож на человека, похороненного в Тернопольской области

«Мой Вадим белокурый, а Алексей, как и тот из фотографий, — черноволосый. Сравните те фотографии, там одно лицо!» — утверждает Вера.

Обе мамы встречались в Киеве с работниками Координационного штаба, но общее горе женщин не объединило. Пока они не общаются. Так и не смогли прийти к согласию, чтобы наконец добиться разрешения на эксгумацию погребенного тела, проведение опознания и дополнительных экспертиз.

Елена Карпова и ее семья абсолютно уверены, что в могиле их Алексея лежит Вадим Стадченко-Галена. А вот госпожа Вера на это отвечает одно: «Они врут».

«Я ее понимаю, потому что мама есть мама. Ей хочется, чтобы сын был жив», — говорит о товарище по несчастью мать Алексея.

Плен?

Когда началась полномасштабная война, Настя Карпова — швея по специальности — шила для бойцов балаклавы, плитоноски и перчатки. Ее брат Алексей на фронте носил сшитую сестрой балаклаву. Когда снимал ее с головы, даже заворачивал на шее особым образом.

Еще в 2022 году на одном из российских ютуб-каналов Настя увидела украинского пленного, который осанкой напомнил Алексея. Еще и балаклаву свою узнала на его шее. И свернута она была так, как обычно это делал брат. На видео россияне заставляли этого мужчину говорить «слава россии!».

«Я сделала стоп-кадры, показала их следователям. В Координационном штабе, в Красном Кресте разместила на поисковых сайтах в интернете. Никаких отзывов на них не было. Хотя в Координационном штабе сказали, что процентов на 95 человек по видео похожа на Алексея», — вспоминает Настя.

А несколько месяцев назад она на каком-то телеграмм-канале за Фамилия, имя, отчествоФИО брата нашла его фото. Написала им. Оттуда ответили, что фото взяли с российского ютуб-канала «Опознай х*хла по чубу», где размещают информацию о заключенных украинцах. Настя написала россиянам — ее обозвали и обидели.

Зато информацию о возможности пребывания Алексея Карпова в тюрьме взял на заметку Красный Крест. Правда, по словам Насти, никаких новостей о брате от КК она пока не получила.

Вера Стадченко-Галена тоже считает, что ее сын в плену. Имеет точные сведения о пленных ребятах из его роты. Одного из них в мае 2024 года даже удалось обменять. Если те, кто воевал рядом, в плену, то и Вадим мог там оказаться.

Кроме того, по словам женщины, ей еще в августе 2022-го, во время приготовлений к похоронам сына, звонил по телефону некий россиянин. Не требовал денег, но сообщил, что Вадим сидит в тюрьме как военнопленный. А еще госпоже Вере кто-то прислал на телефон фото ее сына — как она считает, из российского плена. Женщина поделилась тем фото с hromadske, по ссылкам мы вышли на ресурс, где оно было опубликовано — это оказалось украинское телеграмм-сообщество, обнародующее данные об украинских бойцах, которые находятся или могут находиться в плену.

Мы запросили Вадима. Нам ответили, что его имя есть в базе сообщества — значит, кто-то его уже искал. Но никакой информации об этом бойце у сообщества нет. Но как набраться смелости сказать об этом госпоже Вере?

Крест без имени

Тело из морга привезли в село вместе со свидетельством о смерти. В могиле не Алексей, но официально Алексей Карпов был мертв. Почти два года. И для семьи это тоже были хлопоты.

«Недавно мы добились того, чтобы суд в Тернополе дал добро на отмену свидетельства о смерти Алексея. Наш районный суд не знал, как подойти к этому делу, поэтому мы должны были обратиться в Тернополь.

Предоставили суду кучу документов — и фото, и переписку с разными инстанциями, результаты ДНК-анализа и т.д. Теперь осталось только отнести решение суда в Орган регистрации актов гражданского состоянияЗАГС, чтобы там аннулировали соответствующие записи. Алексея признали живым, и теперь есть официальные основания разыскивать его как пленного», — сообщает о сегодняшнем положении дела Елена.

Мама Вадима тоже решила обратиться в суд, чтобы узнать, где ее ребенок. В первую очередь у него есть вопросы к воинской части.

«Я болею, у меня двое меньших детей. Вадим был нашим официальным кормильцем, он в свое время оформил над нами опеку. Никто не знает, где он, а я не получаю за него никаких выплат. Пусть суд что-то решает», — решительно настроена Вера Стадченко-Галена.

А тем временем семья Алексея Карпова два года ухаживает за могилой, где похоронен мужчина, которого Вера не хочет признавать своим сыном.

«А как иначе? И на Пасху, и на все остальные праздники приходим, флаги меняем. И без праздников каждую неделю я на могиле — убрать, цветы посадить и полить. Как же я могу эту могилу бросить? Это же чей-то ребенок. И чтобы к нему никто не ходил — это тоже неправильно», — объясняет Елена.

На кресте нет ни одной надписи — что мама с Настей там должны написать? Считают, что может написать разве что госпожа Вера…

Обе семьи надеются на волшебство и продолжают искать своих родных среди пленных.

Около 8 месяцев назад госпоже Елене известили, что ее ДНК-профиль совпал с профилем погибшего бойца, тело которого хранится в морге Николаева. Елена и Настя потребовали проведения новой ДНК-экспертизы. Однажды они уже похоронили чужое тело, больше не хотят. В Николаеве по такому требованию с удивлением возмутились — и затихли, больше не беспокоят. Может, снова какая-то ошибка.