G7: перезагрузка и отношения едва ли не с чистого листа

На прошлой неделе, еще до начала работы саммита G7, Украину всколыхнула новость о том, что президенты Франции и США договорились о возвращении России в «Группу семи» во время следующего саммита 2020 года, который должен состояться в Майами.

И хотя позже тезис о том, что Франция также поддерживает эту идею, не подтвердилась, многих продолжает беспокоить вопрос, действительно ли у нас на глазах происходит перезагрузка мирового порядка, где государству-нарушителю прав человека и международного права вновь найдется место за столом сильных мира сего.

В конце концов, в этом году заявления президента США Дональда Трампа о возвращении России в «Группу семи», которые, напомним, звучали и перед прошлогодними саммитом G7, в Украине сегодня воспринимаются сквозь призму предыдущего прецедента, когда международное сообщество впервые дало слабину перед Путиным.

Речь о событиях в Парламентской Ассамблее Совета Европы этим летом, когда ПАСЕ выстрелила себе в ногу и отменила свой санкционный механизм, позволив России триумфально вернуться в Ассамблею, не исполнив ни одной резолюции ПАСЕ.

Кто-то может возразить — ну, не надо сравнивать, там речь шла о парламентариях, здесь (в контексте «Группы семи») — о главах государств и правительств; там решения принимаются большинством, здесь — консенсусом. Поэтому пока на стороне Украины категорически выступают Великобритания и Канада и (менее категорично) Германия и Франция, Украине не стоит волноваться.

Впрочем, какими бы слабыми пока не выглядели перспективы полноправного возвращения России в G7 следующем году, нынешний саммит «Семерки» предоставляет достаточно поводов для стратегического переосмысления мирового порядка. Поскольку то, что в «Семерке» происходит перезагрузка — несомненно.

Я имею в виду и то, что «Семерка» впервые даже не сделала попытки договориться о совместной итоговой декларации, что подтверждает: G7 не в состоянии достичь консенсуса по целому ряду вопросов мирового значения.

И то, что Эмманюэль Макрон в свойственной для Франции манере брать на себя единоличную инициативу поставил участников саммита перед фактом, пригласив в качестве гостя министра иностранных дел Ирана Джавада Зарифа, — а значит, ничто не мешает другим участникам «Cемерки» делать в будущем то же в отношении других одиозных государств.

И то, что в следующем году в Майами Европейский Союз будет представлять не известный своей активной проукраинской позицией Дональд Туск, а Шарль Мишель, который вряд ли так же страстно будет отстаивать приглашение на встречу Украины, а не России.

И то, что подходит к концу эпоха Ангелы Меркель в Германии.

И наконец, самое главное — возможность возвращения России в G7 ставит вопрос: остается ли либеральная демократия признаком силы и государственного развития (как критерий членства в «клубе»), а демократический режим в рамках «Семерки» не превращается ли в анахронизм как для потенциальных, так и, заметим, некоторых действующих членов.

На фоне всех этих тенденций становится понятным, что еще вопрос, будет Владимир Путин ли приглашен в Майами в качестве гостя и соизволит ли он приехать. Как известно из недавнего прецедента в ПАСЕ, после отмены санкционного механизма россияне объявили, что они еще подумают, платить ли членские взносы, а украинские моряки так и остались в плену. Путин полумер не любит — Кремль устраивает или все (и при этом без уступок с его стороны), или ничего.

Важно, впрочем, отметить, что и в Украине происходит локальная перезагрузка — по беспрецедентному совпадению, этим летом меняется большинство послов «Семерки»: Германии, Франции, США, Великобритании, а также ЕС.

Несмотря на то, что полная перезагрузка власти произошла и в Украине, очевидно, что и Украина, и Запад начинают отношения не с чистого листа — по крайней мере на уровне конкретных персоналий, которые этими отношениями занимаются.

Для Украины в этом есть, безусловно, и возможности, и вызовы.

Главный вопрос: готово и способно ли новое руководство страны убедить западный мир в том, что Украина является субъектом, а не объектом мировой политики.

И что «усталость» от российско-украинского конфликта — не повод возвращаться к «бизнесу, как ни в чем не бывало». В этом вызов, стоящий перед новой украинской властью, даже больший, чем перед ей предшественниками, когда к поведению России в регионе еще не успели привыкнуть, а круг «друзей Украины» на Западе был относительно сформированным.

Пока что едва ли не самым главным впечатлением от первых контактов западных дипломатов с командой «Слуги народа», о котором мне приходилось слышать, является то, что последние «готовы слушать». Жизненно важно, чтобы они были готовы действовать — в условиях, когда персональную и институциональную память о роли и интересах Украины в мировой политике придется строить если не с нуля, то по-новому.

Текст отражает позицию автора и необязательно совпадает с позицией Центра «Новая Европа»