Майк Йогансен: бильярдист и полиглот, халтурщик, женоненавистник и любитель покурить

«Солнце пылало над степью … перехватывало дыхание, заходило в душу и вновь огненными каплями выступало на темной коже Дона Хозе… Он забыл все, что знал. Солнце выжгло в нем память. Он забыл, кто он такой и откуда взялся и зачем приехал. Он давно вошел в степь, а теперь степь вошла в него... Какая-то новая кровь, пьяная и горькая полынь, поплыла по венам и ударила ему в голову. Он ясно почувствовал, что сгорел в пепел и родился снова», — о, какой буддийский текст, думаю я.

И вдруг следующее предложение: «Он был уже не Дон Хозе Перейра, интеллигент и тираноборец, а Данько Харитонович Перерва, степняк и член степного райисполкома».

Смеюсь вслух.

Это Майк Йогансен — и его повесть-визитка «Путешествие ученого доктора Леонардо и его будущей любовницы прекрасной Альчесты в Слобожанскую Швейцарию», написанная в 1928 году. Кажется, название устанешь читать. Но я, человек, который за два с лишним года редко какое чтиво может в себя впихнуть, не могу оторваться. Это наслаждение ироническим словом, тонким стилем, вкусом повествования, игрой с читателем. О чем повесть — бесполезно пересказывать: не сюжет главное, а форма. А форма эта — литературный эксперимент. Чтобы его понять, чтобы ей удивиться, нужно отправиться вместе за автором. За веселым, красивым, спортивным, живым и шутливым — безумно талантливым Майком Йогансеном.

Хотя произведения Йогансена иногда ставят на полки зарубежных авторов, он был украинским прозаиком. Хотя и родился немцем, а первые свои стихи писал на немецком и русском, стал украинским поэтом.

Также был составителем украинского правописания, зачинателем жанра «путевой репортаж», автором первого украинского бестселлера. Он многое основал и начал, потому что любил все новое.

Мы покажем самое интересное от Майка-поэта; Майка-переводчика; Майка-интеллектуала и остроума; Майка-философа и путешественника; Майка-охотника; Майка-халтурщика, который писал «ерундистику». Майка-женоненавистника; Майка-бильярдиста, который загнал Маяковского под стол, и еще множество других Майков, которые может в себе вместить истинно талантливый человек.

Майк — поэт

Первое стихотворение Михаил Йогансен написал в 9 лет. Вернее, выцарапал на дверях погреба. О старости и смерти. На немецком.

Отец Майка был немцем. Учился мальчик в российской гимназии в Харькове, так что знал только эти два языка. Хотя и не разлей вода с одноклассниками — будущими российскими писателями-футуристами, а идет своим путем. Как признал позже: «Стихи автора не удовлетворяли и были сожжены купно где-то в 1916 году». Вспоминает: «Начал писать на украинском языке под влиянием учителей школы имени Гринченко в Харькове». На фото с выпускного все ученики в вышиванках.

Литературовед Ярина Цымбал, для которой Йогансен — ее герой, один из любимых авторов, написала о нем и свою диссертацию. Исследуя творчество литератора, Цымбал обнаружила, что писатель просто брал словарь Гринченко и тщательно его изучал. Если выписать синонимы из произведения Йогансена — увидишь, что в такой же последовательности они размещены и в словаре.

Я очень люблю слово, и, я думаю, оно отвечает мне любовью... Я люблю его за то, что оно играет со мной, развлекает меня, утешает и никогда не забывает обо мне.Майк Йогансен из статьи «Майк Йогансен о себе», 1929 год

А еще утверждал: «Был при жизни и останусь после смерти одним из лучших поэтов украинской обновленной земли».

Майк — полиглот и переводчик

В отличие от друзей-литераторов — преимущественно босяков из села — у Йогансена было высшее образование. Окончил Харьковский императорский университет, где написал диссертацию о латинских падежах. Товарищам аж страшно, что он такой умный и начитанный. Его даже называют профессором.

Как выпускник знал французский, древнегреческий и латынь. Самостоятельно овладел английским и испанским, неплохо знал скандинавские и славянские языки. Переводил Шекспира, Шиллера, По, Киплинга, Уэллса и других.

Языки давались ему удивительно быстро. Об этом вспоминал его современник и друг — писатель и журналист Юрий Смолич: «Когда во время войны в Испании прибыли испанские дети-сироты, Йогансен постиг испанский язык прямо на моих глазах — в болтовне с испанской девочкой лет десяти».

Он сразу же переводил разговоры с испанскими детьми — с испанского на украинский и с украинского на испанский. А вернувшись домой, взял испанскую книгу и свободно читал ее. Через несколько дней Майк опубликовал уже и переводы с испанской поэзии.Юрий Смолич, из книги «Рассказ о беспокойстве», 1968 год

Также однажды Йогансен среди партии в бильярд от нечего делать сказал Смоличу: «После обеда полежу часок — надо выучить сербский язык».

«Вечером он уже сел переводить сербские думы и сдал этот перевод на следующий день до обеда. Как известно, его переводы сербских дум — самые лучшие», — рассказывает Смолич.

Майк — «халтурщик»

В 1925 году вышел авантюрный роман Майка Йогансена — детектив «Приключения Мак-Лейстона, Гарри Руперта и других». Он стал первым украинским бестселлером, тиражи за год достигли 100 тысяч экземпляров. Приключения персонажей происходят на суше и море, в разных странах, на разных континентах. В том числе и в Украине.

Майк подписал роман псевдонимом. Авторы в 1920–30-х годах часто печатали свои произведения как псевдопереводы или под «иностранными» псевдонимами. Все для того, чтобы легитимизировать «чепуху», за которой часто крылась ирония.

Детектив якобы является переводом немецкой повести Антона Райнке — вымышленного Йогансеном «писателя родом из Украины», который писал под псевдонимом Вилли Вецелиус. Из-за «гибели автора» издателю, по его словам, пришлось дописывать последнюю главу и редактировать текст. При этом издатель скрылся за криптонимом «М. К.» — Михаил Крамар. Роль переводчика он отвел неизвестному, спрятанному за криптонимом «А.Г.Г.».

Стеснялся признаться, что он — автор такой ерундистики, и весело потирал руки, ехидно на меня кивая, когда все дружно называли автором этой белиберды меня, а не его. Майк вообще ужасно любил мистификации.Юрий Смолич, из книги «Рассказ о беспокойстве», 1968 год

Майк в своем детективе пародирует распространенный в то время так называемый «коммунистический Пинкертон» — жанр массового чтива, который заказывали власти писателям. В таких текстах с четкой сюжетной линией действовала закрепленная система героев: чекист (коммунист / комсомолец / пионер), профессор-чудак, капиталистический магнат, шпион и его помощники, роковая красавица и преданный простосердечный «дикарь» (преимущественно непривычный советскому читателю иностранец — китаец / индиец / темнокожий). Кроме развлекательного характера, такие книги освещали соперничество между СССР и капиталистическими силами — обычно через удивительные изобретения чудака-профессора.

Йогансен «стебется» со всего: героев — превращая одного в другого; сюжета — чрезмерно запутывая его; и даже с себя. И делает это виртуозно. Юрий Смолич вспоминает: «Это была типичная халтура: Йогансен, самый требовательный мастер, мог и умел и халтурить».

А что такое это «уметь халтурить»? Это заснуть часок перед бессонной ночью. Проснуться, выключить телефон — да, столетие назад аппаратные телефоны тоже мешали работать. К утру на столе сложить ровной стопкой двадцать листов. В каждом точно две тысячи знаков: Майк писал мелким аккуратным почерком. Во всех двадцати страницах ни одной правки, а написанное Майк не перечитывал. Так и относил — точно на девять часов утра очередная глава. Поправками редактора не интересовался.

Так написал каждую из десяти глав, которые редакция выпускала как сериал — одну за другой. Через некоторое время это дело Йогансену начинает надоедать, так что он вмещает сказку на всю главу. А в восьмой там ни с того ни с сего появляется режиссер Александр Довженко, который расправляется с нацистами и облагает их трехэтажным матом. Предыдущие же все герои куда-то подевались.

«Но халтуры он никогда не выдавал за литературу. Это было либо по необходимости незамедлительно заработать нужные сто рублей, либо ради какой-то литературной мистификации», — объясняет Смолич.

Почему 100 рублей? Ибо в денежных делах он был «самый удивительный чудак». Йогансен выполнял обязательства только тогда, когда брал под них аванс. Аванс был — всего сто рублей, другой суммы Майк не знал. Приносил в редакцию поэму, которая по расчету строк должна была дать ему заработок в тысячу рублей, но клал ее на стол и говорил: «Вот принес поэму, мне нужно сто рублей».

Или же ничего не приносил — просто приходил в издательство и просил: «Дайте мне сто рублей аванса». — «Под что?» — «А что вам нужно?» — «Статью на такую-то тему». — «Хорошо». Брал сто рублей, а через некоторое время приносил цикл статей, за который должен был получить три-четыре сотни.

«Наибольшее вдохновение испытываю в сонливом и голодном состоянии», — рассказывал о себе Майк.

Деньги нужны, потому что ездил на охоту, на рыбалку. Литературовед Ярина Цымбал объясняет: «Для харьковских писателей это было не хобби. Это была мания».

Майк — охотник

В доме «Слово», где жили литераторы, сплотилась группа любителей поохотиться: Хвылевой, Вишня, Кулиш, Яловый, Йогансен, Досвитный и Слюсаренко. Где-то выпивали, отводили душу на природе. И в разговорах, которые никто не мог подслушать.

Многие из «Слова» имели охотничьих собак.

«Никто с таким шумом и криком не выбегал со двора, как Майк Йогансен. Перед ним неслись две собаки, а только тогда сам он», — вспоминал Владимир Кулиш, сын драматурга Николая Кулиша.

«Он был охотником и пол своей жизни прожигал. Охотился на уток, куропаток, перепелов, вальдшнепов, даже дроф, охотился на зайцев, лисиц и волков. Мечтал встретиться с медведем», — это уже Смолич.

Часто писатель совмещал с хобби и работу. Однажды поехал в дальний горный Дагестан. В Кавказских горах он и развлекся, и поработал. Еще как! Привез оттуда очерк, в котором узнаем журнальный путевой репортаж на десятки страниц — Майк первым придумал этот жанр.

Писав, что редакция журнала отправила в Дагестан экспедицию в составе фотокорреспондента, литератора-этюдиста, экономиста, охотника, администратора и языковеда (которые все счастливо объединялись в едином моем лице), я дал вам «неточную информацию», дорогой читатель … Не такие богатые наши журналы, чтобы отправлять экспедиции в Дагестан. Просто я за свои деньги поехал в Дагестан на неделю — главным образом отдохнуть и охотиться на уток, потому что на курорты я не езжу.Майк Йогансен из очерка «Путешествие в Дагестан», 1929 год

Майк — король бильярда

Как-то Харьков посетил российский поэт Владимир Маяковский — тогда уже «первый поэт СССР». Привез с собой домашний бильярд, известный в кругах бильярдистов. Собрались играть самые лучшие — среди них и Йогансен. Постановили: первым кий возьмет сам Маяковский. Тот, кто выбросит его из игры, будет провозглашен бильярдным королем.

«Всем было совершенно понятно, что королем так и останется Маяковский, — разве мог кто-то надеяться выиграть у него, когда он — если уж начинал игру он — кончал партию американки по большей части "с кия", то есть клал все восемь шаров, не дав партнеру ни одного раза ударить?» — описывал эту историю Смолич.

Никто не отважился. Тут встал Йогансен.

«Да будет так на так, — возвеличился россиянин. — Только... “на пролаз”!»

«На пролаз» — значило, что проигравший должен на животе пролезть под бильярдом.

В дуэли, которая длилась долго, выиграл Майк. Маяковский полез под стол и застрял. Йогансен прыгал вокруг, как мальчик, играя в индейца — кричал что-то наподобие боевых зовов. Все били в ладоши и кричали: «Браво, бис!» А Маяковский, если бы и просунул плечи и живот, все равно не смог бы вылезти, потому что с одной стороны бильярда его тянули за руки, а с другой — за ноги.

«Братцы! — смолился российский поэт. — Смилуйтесь! Разорвете же! Четвертуете же!.. Сдаюсь! Больше не буду!»

Йогансен так стал королем бильярда в литературе.

Майк и «сладкая любовница»

Литераторы 1920-х много курили. Выкурить сигарету или трубку — это наслаждение. Наслаждение дешевое.

Ярина Цымбал отмечает, что не сохранилось ни одного фото Майка Йогансена с женой — хотя бы одной из трех. Или с сыновьями. Однако есть его снимки с сигаретами и с трубкой. На одной из фотографий он с обнаженными плечами и с трубкой.

Более того: «Посвящение на первом сборнике первой жене — “Ли единственной” — Йогансен снял, зато посвятил стихотворение своей верной и сладкой любовнице — сигарете».

Вот начало:

Як покину тебе, цигарко?
Коли серце вщерть переповниться,
Огортаєш легкою хмаркою,
Вірна, солодка любовнице.

Впрочем, однажды он все же попытался бросить эту привычку:

«Майк шел мне навстречу… Я немного растерялся, как и каждый юноша на моем месте, встретив объект своего романтического обожания. Я еще издали обратил внимание на его незажженную трубку, это увидишь нечасто, потому что она всегда дымилась у Майка в зубах, и черкнул спичкой, чтобы он прикурил. Майк еще шире улыбнулся мне и покачал головой.

Оказалось, он бросил с сегодняшнего дня после обеда курить. — Зачем же вам трубка? — Закаливаю силу воли, — ответил он мне, — скрывать от себя искушение — все равно что втройне соблазнять себя. Силу воли следует закаливать, тыкая соблазну кукиш под нос, в этот раз — эту трубку», — вспоминал молодой поэт Игорь Муратов, который полюбил Йогансена и мечтал походить на него.

Что касается спиртного, то его Майк почти не употреблял. Юрий Смолич вспоминает: «Водку не любил, в вине не подбирал вкуса, а пиво действовало на него как снотворное».

Друзей угощал вином. Однако в вине не разбирался — покупал на сумму, которая была в кармане. А продавцы ему спихивали какую-то мерзость.

Майк обладал удивительной способностью купить всегда самого худшего, какое только может быть, вина. Человек тончайшего, изысканного вкуса в литературе и искусстве, он не имел никакого вкуса в гастрономии и вообще не понимал, какая разница между картофелем и мясом.Юрий Смолич, из книги «Рассказ о беспокойстве», 1968 год

Майк и любовь

Майк любил себя, любил всех и все вокруг. Он был человеком любви.

Ах життя моє — кругле, як м’яч,
Ти з яких зірвалось шківів?
Души мене. Кров’ю моєю пияч.
Так ніхто тебе не любив.

Его в ответ тоже любили все. Не могли не любить. Художница Вера Дражевская влюбилась в Йогансена с первой встречи. О ней говорили: «Верка была влюблена в Майка, в каждое его слово и во все то, чего он не сказал. И больше всего она впитывала в себя именно от Майка, он просто переливался в нее — всей своей причудливой, чертовски талантливой, чертовски приятной, чертовски разбросанной и чертовски богемной натурой».

Его обожал и Юрий Смолич, чьи воспоминания мы приводим больше всего. Смолич много пишет о доме «Слово» и его обитателях, но Йогансена называет самым талантливым из всех, кого знал.

Я бывал с Майком на охоте — это была чистая, полная радость бытия; я играл с Майком на бильярде, вместе «болел» в футбол, вместе развлекался и дурачился — с Майком это было особенно приятно и отрадно; я вел с Майком долгие серьезные разговоры — обо всем, это было как пить родниковую чистую воду; я парил с Майком по просторам географических карт — это было у нас с ним любимое времяпрепровождение; я был вместе с Майком в литературе — и горд этим.Юрий Смолич, из книги «Рассказ о беспокойстве», 1968 год

Майк — женоненавистник

О любви Йогансена к женщинам известно мало. Хотя официальных жен было три! Первую он бросил сам, от нее остались только сын Виктор и посвящение в его сборнике «Д'горі». Посвящение во всех последующих изданиях он снял, а сын жил с бабушкой. А вот посмертной реабилитации, в 1958-м, через два десятка лет после расстрела, для бывшего мужа добилась его третья жена — Валентина Николаева.

Вторая жена — Алла Гербурт. Писательница и художница.

Лучшее издание «Путешествия ученого доктора Леонардо и его будущей любовницы прекрасной Альчесты в Слобожанскую Швейцарию» Йогансена формила именно она.

У супругов был сын Гайочек. На этот раз сама Алла бросила Йогансена — влюбилась в художника Михаила Бойчука и родила ему дочь.

Интересно, что брак Йогансенов распался, а вот Бойчук из своей семьи не ушел. Майк болезненно переживал разрыв, писал поэту Бажану: «С женой разошлись мы до конца. Так сказать, навсегда. Жалеть меня не надо. Я не из тех, кого жалеют. Я курю».

Смолич пишет, что с тех пор сделался Йогансен женоненавистником. Часто говорил о предательстве, несамостоятельности во взглядах, душевной пустоте, мелочности и чопорности женщин. В конце концов, пустился во все тяжкие: завел романы с тремя женщинами одновременно.

Юрий Смолич пишет: «Во всех троих был он немного влюблен, всех троих немного презирал. Одна — художница, вторая — актриса, третья — спортсменка, классная теннисистка».

Все лопнуло неожиданно, девушки узнали друг о друге и отшили его. Йогансен женился в третий раз.

Майк — философ и путешественник

Я знаю: загину, високий,
В повітрі чистім і синім.
— Мене над містом повісять:
Зорі досвітній в око,
В холодне око дивитись.

Так писал о себе Майк в 25 лет. Погибнет он за день до своего 42-летия, 27 октября 1937-го. От пули энкаведиста. Писателя, как и большинство тогдашних художников, во время сталинского террора арестовали по выдуманному обвинению. Следственное дело тоненькое. Всех «украинских националистов и террористов» арестовали до того, поэтому никого нового «выдать» Йогансен не смог бы.

Друзьям скажут, что получил 10 лет тюрьмы, а умер по дороге в ссылку от чахотки. На самом же деле после расстрела тело отвезут в Быковнянский лес. Таков последний путь Майка Йогансена — поэта, сценариста, романиста, лингвиста, новеллиста, автора грамматик, поэтик, словарей, переводов со всех языков мира — образцового представителя эпохи Расстрелянного возрождения.

Однако дорогу он любил и при жизни, — утверждает литературовед Ярина Цымбал: «Йогансен написал несколько книг о путешествиях. Однако путешествие для него — не просто литературный жанр или отрезок времени, проведенного не дома».

Это целая философия жизни как движения. Это может быть движение и в пространстве, и во времени, это вообще любое изменение пространственных координат. Путешествие — суть вещей и явлений; и жизнь для Йогансена — также путешествие от рождения к смерти.Ярина Цымбал, литературовед, исследовательница Майка Йогансена

Йогансен и советы начинающим авторам

Майк Йогансен хотел, чтобы на украинском писали много, писали ловко и интересно. Он часами обсуждал литературу и охотно делился советами. Даже книгу написал — «Как строить рассказ». Поэтому слово Майку:

Лучшие темы для новеллы — это события, которые автор сам пережил или очень остро почувствовал.

Советуем, сочиняя новеллу, особенно разрабатывая фабулу, оставлять настоящие фамилии тех лиц, которые участвовали в жизненном событии, чтобы легче было себе их представлять. Только полностью написав новеллу, нужно поменять фамилии на вымышленные.

Прозаик должен обладать немалым жизненным опытом. Поэт и без такого опыта может иметь успех, потому что лирика — это, так сказать, интимное отношение между автором и читателем. Лирика — это самая сексуальная часть литературы; чисто интеллектуальный багаж автора здесь большую роль не играет. Напротив, прозаику должно быть что рассказывать своим читателям.

В хорошей прозе не только всякое действующее лицо, но всякое дело имеет свой диалект, всякий оттенок настроения масс имеет свой словарь. Действующие лица говорят в рассказе, а за вещи и прочее говорит автор. Он же выступает в промежуточные моменты, организовывая движение в рассказе. Авторский текст можно назвать ремаркой, а в рассказе эта ремарка занимает больше места, чем разговоры действующих лиц и их мысли.

Как же научиться языку настолько, чтобы быть хорошим новеллистом?

Едва ли этот вопрос правильно сформулирован. Каждый писатель одновременно является создателем живописных средств, а значит, и создателем языка. Надо знать язык достаточно, чтобы иметь возможность его образовывать. Для этого надо изучать язык хороших писателей, нужно любить словари и копаться в них, иметь книжечку и записывать там всякое меткое слово, сказанное при случае, анализировать впечатления от сугубо словесных комбинаций и производить новые комбинации на загаданные наперед эффекты.