«Или мы вкладываем весь ресурс в технологии и защиту от технологий врага, или проигрываем» — Мария Берлинская

«россия вот-вот начнет работать значительно более сложными системами. Или мы вкладываем весь ресурс страны в свои технологии и защиту от технологий врага, или мы проиграем», — говорит Мария Берлинская.

Еще в 2014 году на фронте она обнаружила, что государство не обеспечивает армию ни специалистами, ни беспилотниками. Тогда Мария нашла единомышленников и создала «Центр поддержки аэроразведки».

О попытках достучаться до политического руководства, идиотах в армии, проекте Victory Drones и о том, к чему и как готовиться каждому украинцу — разговор военнослужащего и ведущего hromadske Сергея Гнездилова и «матери украинских дронов» Марии Берлинской.

О «Центре поддержки аэроразведки» и Victory Drones

В 2014 году я присоединилась к одному из добровольческих батальонов как специалист по аэроразведке. Когда я поработала на фронте, то поняла, что вся проблема аэроразведки в Украине делится на два компонента: отсутствие специалистов и отсутствие беспилотников. Когда волонтеры передают дроны, то часто это полет в одну сторону, потому что люди не знают, как ими управлять.

Дальнейшие три года делились на жизнь между фронтом и Киевом: на фронте я была аэроразведчицей, учила людей работать с технологиями и привозила дроны, а в Киеве мы с единомышленниками основали в конце 2014 года «Центр поддержки аэроразведки». Это была первая в Украине организация, которая готовила специалистов-аэроразведчиков.

За три года работы мы подготовили более 300 специалистов. Фактически мы учили армию летать и дали тогда толчок для развития отрасли. Плюс занимались с 2014-го до начала 2018 года адвокационной работой. Это когда мы приходим к представителям власти и объясняем, что главный человек в стране — инженер и производственник, и нужно дать производителям возможность создавать роботизированные системы. Для этого нужно убрать все бюрократические преграды для них: начиная от завоза комплектующих, потому что 90% из них на сегодня у нас импортируются, и заканчивая тем, чтобы не кошмарить их проверками, не заставлять платить завышенные налоги, откаты, убрать коррупционные риски.

«Центр поддержки аэроразведки» — это организация, которая во многом дала старт развитию отрасли. Мы адвокатировали каждого производителя, мы верили в то, что государство рано или поздно это подхватит. Это произошло, но в несоответствующей степени к масштабу вызова. Враг не стоит на месте, мы всегда опаздываем как минимум на позавчера, и это означает, что мы постоянно пытаемся наверстать, догнать. россияне быстро учатся, умеют играть в длинную, у них гораздо больше ресурса. На чем мы могли бы вытянуть — это на технологиях.

В 2022 году мы переформатировали работу, назвали этот проект Victory Drones, чтобы было просто и понятно, потому что «Центр поддержки аэроразведки» — это длинное название. И сейчас Victory Drones работает в рамках Фонда технологического усиления армии Dignitas. Через способности команды, в которой более нескольких сотен волонтеров, инструкторов, мы готовим сектор безопасности и обороны, учим людей на полигонах работать с технологиями. Мы создаем сообщество для того, чтобы был коллективный разум и люди могли обмениваться инженерными мыслями, идеями, тактикой применения.

О роботизированной войне

Представь себе, что летит система, которую невозможно подавить средствами радиоэлектронной борьбы, ни одним способом. Потому что система летит по автоматическому маршруту и имеет компьютерное зрение, имеет возможность автоматического оптического захвата цели и ее поражения, принятия решения на основе искусственного интеллекта — «нейронка» может распознавать объекты.

Представь себе рои таких дронов, которые летят сотнями, одновременно перегружая нашу систему противовоздушной обороны. Любая возможность их сбить становится очень сложной, потому что РЭБ, которой мы так еще и не заполнили фронт, не будет срабатывать, механически сбивать дроны, летящие на таких скоростях, будет очень трудно. Нужно будет искать другие способы, работать с лазерными системами, пробовать воздействовать непосредственно на их электронику, работать кинетическими средствами.

Мы на пороге этого процесса: россия вот-вот начнет работать со значительно более сложными системами, даже чем «Ланцеты», которые проявили себя прекрасно на фронте, к сожалению, и уничтожили очень много нашей техники.

Представь себе войну, где на разминирование идут наземные роботы, где на зачистку могут выходить типа собачки из Boston Dynamics, имеющие возможность автоматического оружия, которые могут расстреливать пехоту. Представь себе, как будут работать рои дронов, которые залетают в окопы и выжигают там технику и на тактической, и на оперативной глубине.

По состоянию на осень 2021 года государство много сделало — столько производств, столько закупки дронов не было за все время. Но достаточно ли этого для вызова, который сейчас перед нами стоит, при том, что российский ВПК работает в три смены? Они производят тех же FPV-дронов в несколько раз больше, чем мы; они выходят на производство ударных систем оперативного уровня в тысячи в месяц.

Все больше и больше их разработчики и программисты работают над тем, чтобы роботизировать войну и сделать ее максимально неприемлемой для нас. А тогда в игру вступают политики, которые начинают нас сажать за стол переговоров. Поэтому либо мы вкладываем весь ресурс страны в свои технологии и защиту от технологий врага, либо проигрываем.

О предыдущем и действующем министрах обороны

Министр обороны Алексей Резников создавал образ хорошего, доброжелательного, европейского, компанейского парня, который может и пить за «русский военный корабль» до дна, и рассказывать хорошие шутки. Он объективно был человеком достаточно образованным, эрудированным и мог поддерживать образ реформатора. Только хороший парень — это не профессия.

Алексей Юрьевич не смог осознать, что в комнате, в которой он находится, есть слон. Этот слон — технологии. Примером того, что он этого не осознавал, была не фраза о свадебных дронах. Тут я с ним как раз полностью согласна: дроны действительно можно назвать свадебными, туристическими, игрушечными, и к своему стыду мы на десятом году войны используем именно такие дроны.

Проблема в том, что зимой 2023 года, уже через год после полномасштабного вторжения, он сказал в интервью «Левому берегу» о том, что эти дроны не имеют серьезного влияния на ход войны. И вот когда министр обороны за год вторжения не осознает, что его армия на первой линии на этих сраных свадебных дронах и держится, и если их убрать оттуда, то потери наши вырастут не в разы, а на порядки... если он этого не понимает даже через год после вторжения...

Что нужно было делать, когда ты приходишь на должность в стране, где вот-вот через месяцы может произойти вторжение? Ты должен бегать по всем возможным производствам, все их контрактовать и искать, кому же дать еще денег для того, чтобы производилось больше радиоэлектронной борьбы, разведки, ударных дронов. Это если ты имеешь видение и понимаешь, о чем будет война будущего. Если ты этого видения не имеешь, то ты это все превращаешь в такой красивый фуршет, где единственная твоя роль сводится к представительской функции на международном уровне.

Плохо ли он это делал — я не знаю, я не являюсь профессиональным дипломатом. Однозначно, определенные достижения были — или его личные, или за счет тех лет крови, которые текли, и весь мир видел с газетных полос, с телевизионных экранов, что Украина истекает кровью, что украинцев закапывают в братские могилы. Давало ли это нам определенное преимущество в переговорах и аргумент о том, что нас убивают, — да, давало, была ли здесь работа команды — да. Я не хочу как-то обнулить его достижения как переговорщика, но министр обороны — это не только представительская функция и не только международные переговоры.

С Рустемом Умеровым мы разговаривали задолго до того, как он стал министром: я ему рассказывала о дронах, он задавал вопросы — то есть выглядело так, что он хочет разобраться. Я вижу в его команде нескольких вменяемых людей. К сожалению, не всех.

Не было ли потеряно время во время онбординга новой команды? Я считаю, что было, и думаю, что предыдущая и следующая команды нормально не скомуницировали, чтобы как можно быстрее передать эти дела. И это провисание работы Министерства обороны, по моему мнению, заняло месяц-полтора как минимум. Сейчас начинаются какие-то рабочие процессы, но значительно медленнее, чем нужно. Желаю ли я им успеха — абсолютно, как и предыдущей команде; я считаю, что их успех — это успех нас всех.

О том, как нам не проиграть

Для меня сейчас правильный вопрос — не когда мы победим и наступит мир, а как нам хотя бы не проиграть, сохранить людей и нарастить возможность воевать роботизированными системами. Землю можно освобождать, и мы это можем делать, только если скажем, что сначала роботы, а потом люди.

Ты же не хочешь, чтобы тебя просто пускали в штурм, не разведав и не зачистив окоп. Конечно, ты хочешь, чтобы сначала посмотрели и сказали тебе, какая там ситуация, а идеально, если тебя будут еще и вести дронами, и ты будешь слышать, когда что-то будет происходить. Во-вторых, ты хочешь знать, что там разминировано. Это тоже можно делать наземными системами, необязательно живыми людьми. В-третьих, ты хочешь знать, что в том окопе, в который ты сейчас запрыгнешь, тебя не снимут пулеметной очередью, потому что туда до этого залетело 20-30 ударных дронов, и там реально все зачищено.

Конечно, какие-то потери могут быть, кто-то из твоих побратимов может получить ранения — все нельзя просчитать. На войне не бывает без потерь, но есть большая разница: освободить километр-два своей территории, потеряв пол бригады или больше, или потеряв погибшими, ранеными максимум взвод или половину роты.

У нас не будет другой армии, другой реальности, другого военно-политического руководства по крайней мере в ближайший период. Я из того типа людей, которые работают в той реальности, что есть. Делай, что можешь, и пусть будет, что будет.

О «самом старшем взрослом в комнате»

Я знаю, что есть много идиотов в армии, к сожалению, иногда даже на командирских должностях. В то же время подавляющее большинство в армии — это умные, патриотические, честные люди, которые пришли защищать свой дом и своих детей.

Я считаю, что единственный выход в этом случае — работать с теми недальновидными командирами, объяснять доброжелательно, не заходить в конфликты, насколько это возможно (очень часто людей срывает, и это все заканчивается ничем), стоять в действенной позиции самого старшего взрослого в комнате.

Я объездила десятки стран мира, видела, как в Америке в начале вторжения (война меня застала там) люди поражались нашему безграничному героизму. Украина как страна и мы как народ стали самым старшим взрослым в комнате мира. Сейчас каждый из нас должен стать этим старшим взрослым: не вестись на все эти волны ненависти, обиды друг на друга, амбиции, а находить возможность убеждать и объяснять.

Мы в одной подводной лодке, мы в одной беде. Десятки тысяч людей отдали жизнь и здоровье за то, чтобы мы могли сидеть, работать, разговаривать и главное — создавать все, чтобы фронт был обеспечен. Поэтому наша большая ответственность — находить общий язык со всеми украинцами. В этом уравнении очень важной единицей является время, следовательно, важно его не терять, потому что время мы обмениваем на людей.

О том, что следует делать каждому и каждой

Просьба ко всем нам: готовиться. Обязательно пройти такмед, потому что война идет по всей территории Украины, и вы должны иметь знания, как оказать помощь себе и своим близким. Второе — обязательно учиться работать с робототехникой. Это несложно: поставить себе на компьютер симулятор, купить пульт и гонять на FPV-дронах.

Третье — обязательно учиться создавать дроны. Это очень просто: тот же FPV-дрон — это конструктор «Лего», который собирают старшеклассники по всему миру.

Мы создали проект «Народный FPV», где обучаем бесплатно, каждые две недели набираются группы, 8 лекций с возможностью задать в Zoom вопросы. Сейчас обучаем уже вторую группу. Мы хотим 10 тысяч человек научить и показать, как это может быть.

Даже если каждый из этих 10 тысяч людей соберет один дрон — это уже 10 тысяч дронов. Потребность у нас по состоянию на ноябрь 2023 года — не менее 200 тысяч FPV-дронов в месяц.

На Prometheus мы также записали курс базовой инженерии БпЛА — он открытый, можно прослушать лекции, учиться, получить информацию абсолютно бесплатно, сдать тесты, получить сертификат.

Донатьте именно на технологии, потому что все в войне, если грубо говорить, делится на два компонента: работа с причинами или работа с последствиями. Вот выходит российский танк на позиции, отрабатывает, он способен разрушить полсела — это могут быть сотни погибших, раненых, это может быть восстановление инфраструктуры, дорог, школ, домов. То есть убытки, если оценивать чисто экономически, на сотни и сотни миллионов гривен, а иногда долларов — это последствие.

Медицина, операции, выплаты детям-сиротам — это все последствия, а причина — это российский танк, который можно уничтожить FPV-дроном за 500-600 долларов, разведав предварительно «мавиком» или еще чем-то простым. Поэтому я всех призываю работать с причинами — уничтожать российскую технику. Если мы будем производить дронов больше и быстрее, чем они производят свои танки, пушки, БМП, минометы, мы победим.