Любовь, футбол и картошка во время войны. Есть ли жизнь в городах, где стреляют с 2014-го

Наша редакция работает круглосуточно и в разных уголках страны, чтобы вы были в курсе того, что происходит. Если вам важно то, что мы делаем, и вы уже поддержали Вооруженные Силы Украины, можете поддержать наше информационное войско.

Красногоровка — городок в 40 километрах от Донецка. Война здесь началась не 24 февраля 2022 года, а в 2014-м. Из 16 тысяч человек, проживавших в городе до российского наступления, сейчас осталось несколько тысяч. И они, кажется, за восемь лет войны уже так привыкли к обстрелам, что никуда не собираются бежать.

В Красногоровку мы приехали, чтобы раздать волонтерскую помощь. Привезли ее для 78 детей и сотни пожилых и людей с инвалидностью. Впрочем, как только мы останавливались по адресам, указанным в наших списках, желающих получить оказывалось больше — все просили не только для себя, но и для своих соседей.

О том, как люди восемь лет живут посреди войне — в материале hromadske.

«Живу, как собака бездомная»

«Дом разбит уже дважды, — жалуется Надежда Сологуб. — Пенсию едва получила. За гуманитаркой я не способна ходить. Так и живу. Как собака бездомная, с биркой на ухе». 

Ее дом на окраине Красногоровки впервые «словил» снаряд в 2014-м. Тогда дом отремонтировали. А в начале апреля 2022-го прилетело уже дважды. Входную дверь заблокировали обломки, часть здания посыпалась. Дочь с зятем доставали мать через окно. Теперь 74-летняя женщина живет у дочери. И надежды, что вернется в родной дом, у Надежды мало.

«Недавно маме стало плохо, “скорую” едва вызвали. Ехали три часа, — говорит дочь Наталья. — Я понимаю, что всем страшно, что обстрелы здесь. Но ведь это не закончится скоро, а люди здесь живут. Фельдшеры извинялись, конечно, что долго ехали. Мол, быстрее не могли... Бросили здесь людей на произвол судьбы, я считаю. Можно же было организовать хотя бы выдачу пенсии? Ведь кто-то зарплату за это до сих пор получает?»

«Валюха, будем жить!»: любовь во время войны

Во дворе 78-летнего мужчины — чистота и порядок. В бочках — дождевая вода. Дядя Валера собирает ее для хозяйственных нужд. Питьевую берет у соседей, у них есть скважина. Он приглашает нас в дом. Здесь просторно, свет приглушен, чтобы «не резало глаза». Сплошная тишина. В гостиной на кровати — жена дяди Валеры.

«Валя, пришли навестить тебя. Моя родная, тебя пришли навестить», — говорит Валерий.

Женщина не отвечает, ни одна мышца не двигается. Муж берет ее за плечи, обнимает и гладит по голове. Валя — полностью седая худая бабушка с удивительными ярко-голубыми глазами — грустно смотрит и только тихо вздыхает.

«Шахтеры не плачут, они унывают, — вместо нее отвечает Валерий, утирая слезы. — Я кормлю ее с ложечки. Понимаете, лежачий человек. Полностью нужно заботиться. Я не расскажу вам всего. Но мне это не страшно, не тяжело. Мне только грустно и обидно. Какая она была красивая».

В этом доме в Красногоровке супруги прожили вместе 60 лет, родили двоих детей, у них четверо внуков. Они сейчас живут в Харьковской области. Валерий переживает, что из-за войны не может прислать детям пенсию, а они не могут к ним приехать. Он снова обращается к жене.

«Валюха, будем жить! Я только одно ей говорю: приедут дети! Наладится все — и приедут! Далеко ехать, но приедут». 

Мы спрашиваем дядю Валеру, нужны ли какие-то лекарства. Он показывает полный шкаф медикаментов: все необходимое закупил с запасом еще 24 февраля. «У нас есть. Людям, раздайте людям».

«Даже если будут стрелять прямо здесь, не буду прятаться»

Мы едем к 83-летней Антонине Купцовой. На дворе солнечно и тепло, поэтому она сидит на скамейке возле своего двора. Опирается на костыли. Говорит, что ей повезло: вся семья живет рядом.

«Не прячетесь в подвал, когда обстрелы? Вдруг “прилетит”?» — спрашиваем женщину.

«Нет, я туда спуститься не могу. Даже если будут стрелять прямо здесь, не буду прятаться. Там высокая лестница, я только упаду», — отвечает Антонина.

Ее невестка Татьяна рассказывает, что в погребе они «наспались» в 2014-м. А когда обстрелы активно возобновились в 2022 году, в погреб — ни ногой. Не планируют и уезжать из Красногоровки.

«У меня трое внуков — 13, 11 и 5 лет. Как мы можем уехать? Будем здесь. Прилететь может куда угодно. У нас одна женщина из Красногоровки, такая хорошая, она рассадой торговала. Уехала в сторону Днепра, попала в аварию. Все, ее нет. Спасалась отсюда — и такое ее настигло», — объясняет Татьяна.

Все время, пока мы общаемся, громко лупят «Грады».

В этом дворе, как и во всем городке, на них не обращают внимания. Прививку против страха получили в 2014 году. С тех пор и живут — от обстрела до обстрела. Татьяна собирается сажать картофель. А ее внуки, как только немного утихнет, выходят на улицу гонять мяч.

Местные уже на слух определяют тип обстрела — где «Грады», где автоматы. А сквозь стрельбу пробивается жужжание пчел и лай дворовых собак.

«Так и живем. Надеемся, что мир когда-нибудь будет. Ну не может же такое быть постоянно? Когда-то он должен наступить, этот мир?» — то ли спрашивает, то ли утверждает местная жительница Наталья.

Автор: Камила Грабчук