«Мама, я иду творить добро». История парамедика Ивана Штокало
«Иван родился во Львове в 1993-м, жил в Поморянах (поселок во Львовской области, — ред.). Окончил общеобразовательную и художественную школы, играл на свирели. Потом поступил во Львовский медицинский университет на педиатрию, проучился три года. 12 декабря 2014 года пошел в полк “Азов”», — быстро и эмоционально рассказывает Вера Штокало о своем сыне, парамедике Иване с позывным «Скар».
«Он долго думал, куда идти, — продолжает женщина, — сначала хотел в “Правый сектор”. Затем к ним пришел начальник медицинского корпуса Мариуполя...»
В конце концов, Иван присоединился к «Азову». Когда собрался на войну, мать об этом не знала. Он так стремился служить, что не успел забрать справку из университета, так что с собой на фронт взял зачетку.
«Мы еще перед этим сели за столом, и он стал мне так говорить:
— Мама, я сейчас вам что-то скажу, но вы не нервничайте и внимательно слушайте. Вы можете дать мне гарантию, что я не умру через полгода или за год от какой-нибудь болезни?
— Сегодня никто не может дать такой гарантии, — ответила я.
— Вот видите, а я иду творить добро. Я буду дарить людям жизнь: родители будут иметь детей, а дети — родителей.
— А если с тобой что-нибудь случится?
— Мама, такова жизнь».
Иван пошел. За восемь лет в зоне боевых действий на Донбассе было много опасных моментов. Когда непрерывно накрывало снарядами, Иван все равно спасал побратимов.
Он прошел Широкино и получил награду за оборону Мариуполя, которую называл своей самой главной медалью, более важной, чем любые ордена.
«Он жил “Азовом”»
За все годы войны Вера видела сына дома лишь изредка.
«Он жил “Азовом”. Бывало, не успеет приехать домой, а ему уже звонят ребята: “А когда вернешься? Может, ты не две недели будешь дома, а неделю?”»
В разговоре с нами женщина неоднократно называет Ивана добрым, общительным человеком. Рассказывает, как он принимал друзей дома, как разрешал им брать из холодильника все, что захотят.
«Иван хорошо готовил. Над ним еще смеялись друзья, мол, не ту профессию выбрал. А он отвечал: “А кто бы вас тогда лечил?”»
Еще Вера вспоминает, как Иван говорил ей не просто подавать милостыню людям на улице, а интересоваться, нужно ли им что-то еще, при необходимости — прийти к ним домой, принести лекарств, продуктов.
Рассказывает, как в прошлом году сын прислал ей сверток фруктов, когда она заболела коронавирусом, как доставал редкие лекарства и отдавал их людям бесплатно, как делился деньгами с побратимами, которые были не на контракте.
«Он не мог себе представить, как врач может брать деньги за лечение. Говорил, что зашьет карманы на своем медицинском халате снаружи и сделает их внутри, чтобы люди не могли класть ему туда деньги».
Иван постоянно говорил, что детей нужно учить делать добро. Если родители идут в больницу к раненым, обязательно должны брать с собой детей, чтобы те видели и учились «творить добро».
«Я у него спрашивала о лечении военных, которые попадали к ним в плен. Иван рассказывал, что один из них беспокоился: какой укол ему дают, не умрет ли он от него часом.
— А каким ты видел этого военнопленного?
— Прежде всего, я его видел как человека. Человеку нужна была помощь, и я должен был ее оказать. Я делал перевязки пленным так, как делал бы своим азовцам, как делал бы каждому украинскому военному».
«Мама, у нас все хорошо... Нет, не очень хорошо»
Вера просила сына окончить университет: доучиться еще три года, получить диплом и вернуться на службу. Иван всегда отвечал, что много больных, и за время войны столько всего узнал, получил столько практики на фронте и в госпиталях Харькова и Днепра, что это весит больше, чем теоретическое обучение.
Впрочем, в последний год тоже начал говорить, что диплом все же стоит получить.
«Прошлым летом, в июле, он приезжал домой и говорил, что этот год уже будет последним в “Азове”, и он вернется к учебе».
Но реальность была иной. С октября Иван с побратимами начал интенсивно тренироваться на полигоне, на связь с матерью выходил все реже.
«Он говорил, что может быть большая война, хотя на самом деле они готовились к этому еще с 2014 года. Они знали — Иван предупреждал, что россия может начать полномасштабное наступление».
С 24 февраля Иван с матерью говорил немного. Иногда не выходил на связь неделями, только передавал короткие сообщения через друзей.
«Он не писал мне, и я боялась ему писать. Боялась, что прослушивают. Знала только, что он был на позициях. А потом он звонит по телефону и говорит: “Мама, наконец я добрался до интернета. У нас все хорошо... Нет, не очень хорошо”.
Рассказал, что, наконец, они с морпехами объединились, и все они пришли на “Азовсталь”».
«Отдайте мертвых»
Вера не расспрашивала Ивана об «Азовстали» — чувствовала, что сыну трудно говорить. Знала лишь, что медики находились в другом корпусе, отдельно от военных.
«Иван рассказывал, что на комбинате было много гражданских. Говорил, что заболел, что болит горло. Я ему ответила, чтобы взял какие-то пастилки, леденцы, а он ответил: “Мама, здесь уже давно ничего нет. Это совсем другая история, когда-нибудь я вам все расскажу”».
Когда же в мае от Ивана не было вестей слишком долго, Вера начала звонить во львовский «Национальный корпус». Там ее сконтактировали с патронатной службой «Азова».
«Мне подтвердили гибель сына. Но как мать я это чувствовала раньше... У меня внутри была пустота, будто все оборвалось... Поэтому я и стала сама звонить всюду».
Сначала Вере сказали, что Иван погиб от пули снайпера, когда спасал раненого бойца. Но побратимы парамедика, недавно освобожденные из плена, рассказали женщине, что Иван попал под обстрел на «скорой», когда выезжал с «Азовстали» забирать раненых.
Пока это все, что знает женщина. А еще есть справка из воинской части о смерти сына. Тело Ивана из Мариуполя до сих пор не передали.
«Своего сына я так и не похоронила. Оттуда привезли только одного парня, который родом из Львова. Его мама ездила на опознание, но результатов ДНК до сих пор нет. Я говорю: отдайте мертвых — нет, даже их не отдают, чтобы мы не могли с ними хоть проститься».
Этот текст — часть спецпроекта «В стальных объятиях», собравшего более 30 историй разных людей, объединенных «Азовсталью». Все это — истории о надежде и борьбе, о жажде свободы и любви к Украине.
- Поделиться: