Немецким инвесторам не нужны няни, им нужны независимые суды — посол Германии в Украине

Анка Фельдгузен впервые приехала в немецкое посольство в Украине в середине 1990-х. Во времена Революции Достоинства работала здесь постоянной заместительницей посла. А в 2019 году вернулась в Киев уже как посол Германии.

Журналистка hromadske Ольга Токарюк поговорила с Анкой Фельдгузен об итогах последней встречи в «нормандском формате» и о перспективах следующей, которая должна пройти в Берлине, о «Северном потоке-2» и об отношениях с Россией, о поддержке Украины в Европе и помощи во внедрении реформ, а также о том, чего ждут немецкие инвесторы от украинской власти.

Я бы хотела начать с последней встречи в «нормандском формате» в Париже. По вашему мнению, какие итоги можно подвести? Прошло почти два месяца и кажется, что нет того прогресса, о котором договорились. С вашей точки зрения как это выглядит?

Сам факт, что эта встреча состоялась, уже был прогрессом, потому что наши лидеры три года не встречались. И именно в Париже, я считаю, для президента Зеленского был большой успех. По результатам саммита договорились о возвращении пленных, и это произошло еще до конца года. Это было хорошо. Прекращение огня, к сожалению, еще не произошло. Есть разные оценки этой встречи сейчас, но мне кажется, что итоговая декларация саммита — это будто бы ориентир для всех сторон сейчас, и в этом направлении они работают. Особенно мои коллеги в Германии, они готовят следующую встречу, которая должна состояться в апреле. Они действительно интенсивно работают над тем, чтобы следующая встреча была успешной.

Мы видим, что продолжаются обстрелы, и вы об этом тоже вспомнили. Россия, в принципе, не выполняет те обязательства, которые она на себя взяла в Париже. Определенная критика звучит и в сторону европейских партнеров, Франции и Германии, что они не осудили эти действия России. Как бы вы могли ответить на это?

Я думаю, что в наших столицах меньше об этом говорят и более конструктивно пытаются найти решение. Вы упомянули о зонах разведения сил, это тоже было результатом саммита в Париже. И мы сейчас активно работаем, чтобы найти такие зоны, которые могли бы быть согласованными между сторонами. То, что есть обстрелы, очень жаль, но нужно найти решение, чтобы это не стало замороженным конфликтом, о котором никто не говорит.

В условиях, когда продолжаются обстрелы, гибнут люди, есть ли вообще смысл проводить новую встречу? О ней говорили, что она могла бы пройти в Берлине в марте или в апреле. Но есть ли предпосылки для этого?

Пока, мне кажется, этих предпосылок нет, ведь в Берлине мы должны говорить о политической составляющей Минских договоренностей. Но это может измениться. Мы ежедневно работаем, чтобы был результат и был прогресс. Нельзя предсказать, что будет в апреле.

В США проходил процесс импичмента Дональда Трампа, в который отчасти была втянута и Украина. И есть такие опасения, что тема Украины в США становится в определенной степени токсичной, что, возможно, двухпартийная поддержка Украины в Штатах пошатнулась. И поэтому очень большая надежда у Украины сейчас на поддержку европейских партнеров. В то же время, мы видим, что произошел Брекзит. Украина потеряла в ЕС такого мощного союзника, как Великобритания. То есть, союзник сохранился, но он уже за пределами ЕС. Франция в последнее время говорит о сближении с Россией. И здесь очень важна позиция Германии, которая является тяжеловесом в ЕС и на которую Украина очень надеется. Может ли Германия успокоить украинцев в этой ситуации? Какой вообще месседж мы модем услышать от Германии?

Германия стоит плечом к плечу с Украиной на ее пути в Европу, на пути к успешной европейской стране. По нашему мнению, Украина должна ею быть и уже в определенной степени ею является. Наш канцлер следит за тем, что здесь происходит, она — самый надежный партнер Украины, украинского правительства и украинского президента. Она играет важную роль не только в Минском процессе, но и в сотрудничестве с Украиной. ЕС крупнейший партнер Украины в вопросах сотрудничества, и очень важно, чтобы Германия оставалась надежным партнером и в дальнейшем. Мы боремся в Брюсселе, чтобы санкции были продолжены. Я думаю, что Украина действительно может быть полностью уверенной в том, что Германия будет рядом.

Похоже, что сейчас существует определенный конфликт между Францией и Германией по вопросу о будущем ЕС и отношениях с Россией. Каково видение Германии, и как этот конфликт может отразиться на Украине?

Россия — большой географический сосед и ее нельзя просто игнорировать. В этом мы полностью согласны с президентом Макроном. Но у нас есть определенные правила, например, что «business as usual» (бизнеса, как ни в чем не бывало — ред.) с Россией не будет из-за аннексии Крыма и агрессии на Донбассе. Мы стараемся и дальше контактировать на всех уровнях, но государственных визитов не будет. Мы также очень много проводим социально-общественных дискуссий в России. Мы хотим, чтобы новое поколение в России знало, что такое Европа, какие есть преимущества, как можно модернизировать российскую экономику. Мне кажется, что это очень большой вопрос для России, как страна может дальше жить в тех условиях, какие есть сейчас. И мы хотим иметь контакты с людьми, которые в будущем будут решать эти вопросы.

США планируют наложить новые санкции на компании, участвующие в строительстве газопровода «Северный поток-2», в частности, на немецкие. Германия считает этот проект нужным, защищает его, несмотря на опасения и украинских, и других экспертов о том, что это чисто политический проект. Но может ли измениться сейчас позиция Берлина с учетом того, что трансатлантическое единство и так под вопросом, а теперь еще и эти новые американские санкции? Могут ли они повлиять каким-то образом на позицию Германии?

Мы действительно считаем, что «Северный поток-2» — это часть энергетической безопасности Европы. Но наш канцлер сказала, что там есть и политическая составляющая. Мы знаем, что наши соседи возмущены — и поляки, и украинцы. Но мне кажется, что потребности газа в Германии, особенно сейчас, когда мы отказываемся от угля и атомной энергии, будут большими, и газ будет идти и через «Северный поток-2», и через Украину еще достаточно долго.

Известно, что Россия использует газ как оружие против своих соседей, в частности, против Украины. Поэтому не идет ли поддержка Германией проекта «Северный поток-2» вразрез с политической поддержкой Украины?

Мы считаем, что можем поддерживать транзит газа и через Украину, и через «Северный поток-2». И мне кажется, что этот договор между Газпромом и Нафтогазом нам показал, что там есть и коммерческие интересы Газпрома. Как по мне, этот компромисс очень приемлем и для Украины.

Чтобы мы создавали больше важных материалов для вас, поддержите hromadske на Спильнокоште. Любая помощь имеет большое значение.

Вы в Украине уже очень давно, с 90-х годов, и видели, как менялась страна. Какие самые большие успехи Украины, которые вы наблюдали, вы можете назвать? А что, возможно, прошло недостаточно успешно?

Когда я впервые приехала в 90-х годах, это была совсем другая страна. Когда я вернулась в 2010-м, уже было видно, что Украина приблизилась к Европе. И после Майдана, несомненно, решила идти по европейскому пути. Сейчас молодые украинцы чувствуют себя частью Европы, и это мне очень нравится.

Я думаю, что не хватило политической воли модернизировать экономику и социальные сферы. В экономике остается слишком большим влияние олигархических интересов и очень мало иностранных инвестиций. Трансформировать экономику Украины — большой проект нового правительства, и мы хотим поддерживать его в этом. И я бы очень хотела, чтобы в этом году были новые проекты инвесторов из Германии. У вас сейчас есть монобольшинство в парламенте, о чем мечтают все политики Западной Европы. Но видно, что это не так просто. В парламенте идут дискуссии о земельной реформе. И заметно, что очень разные интересы, и объединить их очень сложно, даже если существует монобольшинство.

Наш президент активно призывает новых инвесторов приходить в Украину, вкладывать средства. Видите ли вы, что немецкие инвесторы откликаются на этот призыв? Какие сферы наиболее интересны для них? Если введут земельную реформу, будет открыт рынок земли, то насколько это могло бы быть привлекательным для немецких фермеров?

Заинтересованность действительно есть, но все ждут, что будет дальше. Например, с судебной реформой. Для инвесторов очень важно быть в состоянии защитить свои интересы в судах. Это во-первых. Второе — это общие макроэкономические индикаторы. В конце прошлого года у нас впервые был такой инвестиционный проект, когда очень крупная фармацевтическая фирма из Германии купила завод в Белой Церкви. Это хороший пример, потому что появятся рабочие места. И речь идет не о большом городе. Я надеюсь, что таких проектов в этом году будет больше.

А как вам идея нашей власти об инвестиционных нянях?

Сегодня говорят о нянях, раньше Кличко говорил о бодигардах. Нашим инвесторам не нужны ни няни, ни бодигарды (телохранители — ред.). Им нужны независимые суды. Здесь уже есть две тысячи немецких фирм, и они успешно работают. И они могут получить хорошие сигналы, что что-то происходит и сюда нужно приезжать. Ваш президент часто говорит, что надо прийти сейчас, когда есть ниши для инвестиций — и это правильно.

Недавно было объявлено о сотрудничестве «Укрзализныци» с Deutsche Bahn. Пока это на уровне консультирования, потом, возможно, более глубокое сотрудничество. Какие возможности это открывает, чему может научить Германия и вообще, в чем ее интерес?

Deutsche Bahn был очень большим убыточным предприятием и Германия приватизировала часть компании. Мы имеем опыт, как приватизировать такое большое предприятие и сделать его прибыльным. Немецкий Deutsche Bahn сейчас консультирует другие подобные предприятия в разных странах. Украинская железная дорога — лишь один из примеров, они это делают, например, в Казахстане. Как успешно выделить части «Укрзализныци», которые можно приватизировать, как развиваться и получать прибыль, чтобы государство меньше вкладывало средств? В Deutsche Bahn очень заинтересованы передать собственный опыт.

Германия вообще довольно активно помогает Украине во внедрении реформ. Какие сферы, по вашему мнению, являются наиболее успешными? Децентрализация? Гуманитарная политика? А, возможно, зеленые инициативы, которые становятся все более важными, о которых говорят все активнее?

Вы упомянули о децентрализации — это наш важнейший проект. Он длится уже почти пять лет и начался, когда я еще работала здесь заместителем посла. Мы приближаемся к завершению проекта — объединение территориальных громад. Сейчас говорят об изменениях в Конституцию, и мы активно сотрудничаем с украинскими депутатами, с членами правительства и администрации президента, чтобы эти изменения действительно закрепили такую фундаментальную децентрализацию. Я уже видела, что в этих объединенных громадах люди знают, что могут непосредственно влиять и расставлять собственные приоритеты. Это уверенные в себе граждане с крепкими громадами — и в итоге безопасная страна. Мы хотим и в дальнейшем поддерживать этот проект.

Несмотря на поддержку во многих сферах, Германия отказалась предоставлять Украине военную помощь. Об этом заявлял министр иностранных дел Вадим Пристайко в декабре прошлого года. Почему так случилось, и при каких условиях это может измениться?

Сотрудничество между нашими вооруженными силами довольно успешное. Мы уже несколько лет лечим украинских военных. И это началось еще во времена Майдана, ведь первых жертв мы лечили в наших военных больницах. И сейчас мы помогаем больницам Вооруженных сил Украины с медицинским оборудованием. На мой взгляд, это самое успешное сотрудничество в сфере обороны. В 2014 году мы видели, что военные погибали, потому что не могли быстро транспортировать раненых в больницы, в медицинские пункты. Я думаю, что наше сотрудничество в сфере медицины очень успешное, и это одна из частей помощи Украине от стран-партнеров.

После Второй мировой войны в Германии действительно есть идея пацифизма, и мы очень редко предоставляем кому-либо оружие.

С 1 марта Германия открывает свой рынок труда для украинцев. Зачем это нужно Германии? И как ответить на те опасения, которые существуют в Украине, о том, что утечка мозгов за границу после этого только увеличится?

Мы хотим привлечь на рынок труда не только специалистов академического уровня, но и профессионалов в разных областях по очень простой причине — их у нас не хватает. Мне кажется, в Украине есть риск, что все больше людей переезжают не только в Германию. Очень много украинцев уже работают в Польше.

И поляки сейчас также боятся, что они уедут в Германию.

Именно так! Я думаю, что в Польше еще большие опасения, что они потеряют этих людей. Я думаю, нашей задачей будет сделать так, чтобы украинцы получили новые знания в Германии и вернулись в Украину, чтобы стать активными участниками украинской экономики. Наша цель — не забрать всех специалистов из Украины, а дать им знания, которые будут полезными и здесь.

Я знаю, что вы были одной из главных сторонниц открытия Европейского дома в Украине. Прошло несколько месяцев с тех пор, как он заработал. Вы можете оценить успешность этого проекта.? И вообще, зачем он нужен?

Украина — это очень большая страна. Киев не отражает всю Украину. House of Europe — это интернет-платформа для инициатив, которые есть у людей в регионах Украины. Это виртуальная площадка для новых, креативных идей. Через House of Europe мы хотим помочь людям объединяться с теми, кто разделяет их идеи. Мне кажется, это то, что нужно Украине. В Киеве очень насыщенная креативная сфера, но надо дать людям в регионах возможность приобщиться к этому.

В одном из своих предыдущих интервью вы говорили, что еще во время Майдана увлеклись аргентинским танго. Практикуете ли вы сейчас? И как вы находите время в своем напряженном графике?

Вы знаете, я очень рада, что вернулась в танцевальную студию, где раньше танцевала не только аргентинское танго, но и другие танцы. Это моя единственная возможность отдыхать от работы, которая действительно очень напряженная. Занятия танцами дают мне энергию, чтобы дальше выполнять мою работу. Мне кажется, что это хороший спорт, музыка, веселые люди. Мне это очень помогает.