Украинки и украинцы за границей: вернутся ли они?

На днях в Украину вернулась моя знакомая и коллега, уехавшая за границу после начала большой войны. Не она первая: неделей раньше приехала другая. И это всегда радует.

Но многие уже не вернутся. Конечно, речь идет не только о женщинах и детях (хотя их — математическое большинство): я знаю, например, несколько поэтов разной степени известности, которым позволил уехать почтенный возраст — и не факт, что в Украину вернется хоть кто-то из них.

Тема эмиграции болезненна для нас еще с 1880-х годов (а если копнуть глубже, то еще с XVI века). В 1990-х мы наблюдали это явление, как нам казалось, в больших масштабах. Опять же, из личного опыта: одна коллега тогда уехала в Британию и начинала там посудомойкой; а в итоге стала одним из редакторов крупного международного издательства. Вторая поехала туда же и стала великолепной (насколько я понимаю) домохозяйкой, женой и матерью.

Уже тогда Запад (плюс Израиль, хотя он и Восток) предоставлял возможности. «Возможность» — ключевое слово для описания ситуации. Особенно значимым оно стало с февраля 2022 года, когда буквально миллионы украинцев и украинок потеряли свой бизнес, имущество, а то и жилье.

Несмотря на все плюсы отечественной «цифровизации», бюрократизм никуда не делся, и заново начать тот же бизнес у нас не легче, чем организовать с нуля. Безусловно, в ЕС или в США это тоже непросто. Но там несколько иные процедуры, а кроме того, положительное (пока) отношение к украинским гражданам тоже играет свою роль.

«Люди, длительно находящиеся за границей, так или иначе адаптируются, — указывала еще более года назад самая известная отечественная экспертка по демографии Элла Либанова. — Поскольку выезжают в основном жители крупных городов, 60–70% из них люди с высшим образованием. Это фантастическая цифра для Европы. Как бы мы ни ругали свое образование, опыт говорит нам, что эти люди окажутся конкурентоспособными на местных рынках труда. Если война продлится еще несколько месяцев, большинство беженцев найдут работу и смогут снять приемлемое для себя и своих детей жилье. Дети пойдут в садик, школу, высшее учебное заведение. И тогда возникнет вопрос: вернутся ли они?»

Непростой вопрос. Далее в этом тексте Элла Либанова указывает на две вещи, установленные Институтом демографии Академии наук (который она возглавляет): что среди эмигрантов, уехавших от войны, около трети несовершеннолетних, и именно эти несовершеннолетние чаще требуют от матерей возвращения домой, чем этого желают сами родители.

Последнее я тоже не раз слышал из рассказов упомянутых матерей: похоже, это правда.

Возможно, со времени цитируемого интервью госпожи Либановой многое изменилось. Тогда, в июне 2022 года, ООН называла число в 7 миллионов украинцев и украинок, пересекших нашу границу с ЕС в западном направлении. Но данных о возвращении практически не было. Между тем многие случаи выглядели так: отец вывозит жену и детей, а сам возвращается.

Количество этих случаев в первые месяцы войны не поддается подсчету. Да и сейчас тоже. Оптимистические оценки говорят, что уже вернулись до трех миллионов человек (считая несовершеннолетних). Пессимисты склоняются к 600-800 тысячам.

Но, как видим, даже с оптимистической точки зрения мы потеряли половину эмигрантов (вероятнее всего, навсегда). Кстати, именно такую оценку делала Либанова в июне прошлого года.

Кроме всего прочего, этот момент должен стать предметом внимательного рассмотрения если уже не международных, то украинских судов во время неизбежных процессов над рашизмом. Геноцид можно проводить разными способами — не обязательно прямым убийством — и россия ныне не отказывается от любых методов.

Но важный для украинцев вопрос заключается в том, а что же делать с этим демографическим кризисом. Самый простой ответ здесь, конечно, «рожать» (как советовал в 2006 году тогдашний президент Виктор Ющенко). Но если бы простые решения работали, то и проблем не было бы.

Очевидно, прежде всего все зависит от возвращения временно оккупированных территорий. Важны не земли. Важные люди.

А во-вторых, в-третьих и в-четвертых, — все зависит от экономики. Вряд ли люди моего поколения доживут до времен, когда в Украине будет такой средний уровень жизни, как в том же Израиле. Но кое-что точно можно улучшить уже сейчас.

Если это станет нашей первоочередной задачей на «после войны», то наши эмигранты — большинство — еще вернутся.

Это авторская колонка. Мнение редакции может не совпадать с мнением автора.