«Я со своим ростом был для россиян легкой мишенью». Как кировоградский Шварценеггер после ампутаций стал реабилитологом

«Я к себе такому привыкал целый год. Я бодибилдингом занимался, самостоятельно тренировался по методике Арнольда Шварценеггера, все его упражнения выполнял — а тут вдруг вопрос, как себя с кресла на унитаз пересадить. Но физическая подготовка меня спасла — если бы не она, я не выжил бы и реабилитация моя продвигалась бы труднее. Врачи так говорили», — говорит Вадим.

Когда-то он мечтал открыть собственный спортзал — совершенствоваться как стронгмен и бодибилдер, участвовать в Богатырских играх. А теперь стал реабилитологом в волонтерском центре длительной адаптивной реабилитации для ветеранов и всех, кто хочет вернуть контроль над своим телом.

Военная служба, больницы, госпитали — 15 лет жизни, где все подчиняется слову «надо». Сейчас Вадиму в его 33 довольно странно начинать жить по свободному графику гражданского человека — с работой с 10 до 17 часов, частыми свиданиями с девушкой, досугом. Но свобода эта относительная — изнуряющая физическая боль не отпускает, как и пережитое. Они заставляют мужчину воспринимать «гражданку» в парадигме военной жизни.

«Люди становились перед нами на колени»

Он встречает нас на входе в реабилитационный центр, своим колесным креслом ловко одолевает какие-то ступени, проводит в две большие комнаты с многочисленными тренажерами — реабилитационный центр. Пока нет посетителей, как раз удобно поговорить.

Все стены центра увешаны флагами воинских частей и желто-синими, на них щедро рассыпаны подписи военных. Это трофеи волонтеров местной ОО  «Патриот», которая и взлелеяла идею создания реабилитационного центра. А помогли его реализовать горсовет, выигранный «Патриотом» грант и активисты района.

Среди боевых флагов разговор сам по себе начинается со службы Вадима в армии.

На срочную из маленького села в Кировоградской области он попал не просто в Киев, а в Президентский полк. Но не в почетный караул, чему очень радовался. Был стрелком-регулировщиком.

Потом уже по контракту охранял ракетные комплексы, военные склады. А с 2015 года он — стрелок-санитар, гранатометчик, пулеметчик в самом аду тогдашних боев: Станица Луганская, Пески, Зайцево, Гранитное, Богдановка.

За год до полномасштабки перешел в 109 горно-штурмовой батальон. Подразделение заняло позиции под Горловкой, и через две недели снайперская пуля прошла рядом с хребтом Вадима, вылетела через плечо.

«Я дней 20 в госпитале полежал, отказался от реабилитации и вернулся к ребятам. Четыре месяца нельзя было никаких нагрузок на руку давать, но стрелять я мог. Это был 2021 год, а бои затягивались по 8-10 часов, гоняешь, отстреливаешься. Я со своим ростом для россиян был легкой мишенью», — вспоминает мужчина.

В феврале 2022-го его подразделение должно было выдвигаться к границе с Беларусью в Волынской области, где, как говорили командиры, возможно просачивание россиян. Больше всего его тогда тронуло, как плакали жители Ковеля, когда подразделение на броне ехало через город к белорусской границе: «Они нам и сало бросали, и конфеты, и что только не бросали».

Но россияне пошли восточнее, в Киев. И через несколько дней подразделение Вадима оказалось в Малинском районе Житомирской области. Мужчине запомнился непроходимый лес, снег и зубатый холод. Командиры говорили, что россияне — алкаши, срочники, что с ними будет легко. Но было не так.

Вадим с побратимами должны были отрезать хвост противника, чтобы российские части, которые наступали на Киев, не могли получить никаких поставок.

«И мы это сделали, и россиян в круг загнали, и под Киевом добили их всех. Почти месяц мы колотили их, а они нас. Если честно, я думал, что там не выживу — сплошные бои без сна, “ураганы”, “грады”, “смерчи” на нас летели. российские самолеты сбрасывали бомбы — такие воронки, что пруд можно копать. Один прилет — и несколько домов сразу в воздухе. А над нами — воздушные бои, мы видели, как наших сбивали и они падали в лес. И ничем им не поможешь, потому что шквальный огонь. Как россиян от Киева отбросили, они убегали в Беларусь, уничтожали за собой все мосты. Там такие заряды закладывались, что мосты прямо в щепки. Нам было очень тяжело их преследовать», — излагает Вадим свою историю освобождения Киевской области.

И снова его поразили люди по местным селам: из благодарности они становились на колени, встречая украинские подразделения. И тоже плакали…

Не добежал пять метров до укрытия

В помещении реабилитационного центра Вадим не курит, даже если никто не видит. Не ленится выехать креслом на улицу — очень нужно перекурить, потому что в разговоре мы дошли до момента, который навсегда изменил его жизнь.

Начало июня 2022 года, подразделение гранатометчика Вадима под Бахмутом.

«Нас две недели обстреливали танки под каким-то селом. Затем мы должны были занять новые позиции, чтобы утром идти на штурм. Нас вел офицер из другой бригады, который толком не знал, где позиции и как до них добраться. И не знал, что там уже россияне.

Я был командиром первой штурмовой группы, у меня дяди за 50 лет, едва бегают в брониках. А вокруг десятки наших ребят, разорванных в клочья… Мы полдня бегали за тем офицером, не могли выйти на позиции, а нас уже засекли, танк или артиллерия начали по нам работать.

Я пять метров до укрытия не добежал — что-то рядом бахнуло, и меня осыпало осколками. Обидно, что я под Бахмутом и повоевать нормально не успел», — судя по интонациям Вадима, ему этот факт до сих пор жжет.

Чтобы довезти до госпиталя в Бахмуте, ребята положили его в старенький битый «москвич» — Вадим успел запомнить, как свешивались с распаханных дверей машины его длинные ноги, которые горели болью, как он держался рукой за раму «лобовухи», потому что стекла в окнах машины не было…

Потом его грузили на другую машину, и еще на другую, и еще на другую… Водители не хотели ехать напрямик через поля, искали дороги, а время шло. Сейчас мужчина думает, что если бы его привезли в больницу быстрее, то остался бы с ногами.

Первая операция в Бахмуте, затем ампутация левой ноги выше колена в Днепре. Правую ногу врачи надеялись сберечь. Но однажды у Вадима из руки выпал катетер, началось кровотечение, пока ребята из палаты докричались медсестру, кровопотеря произошла значительная. Следовательно, отказали почки, общее состояние ухудшилось. И врачи сказали, что либо запускаем почки, либо спасаем ногу. Вторую ампутацию провели в Киеве.

В столице врачи сказали, что вставили ему титановую пластину в разбитую левую руку. А через несколько месяцев, обеспокоенный состоянием руки (она все пухла), уже на реабилитации в Виннице Вадим сделал рентген — выяснилось, что никакой пластины нет!

Времени на жалобы у мужчины не было — заболел двусторонней пневмонией, а после благодаря волонтерам получил возможность реабилитации и протезирования в Соединенных Штатах.

Установка: выдержать все

Занятия в реабилитационном центре Знаменки бесплатные. Приходят ветераны, члены семей погибших, гражданские. Среди пациентов Вадима — бывший военный с ампутированной ногой, мужчина после инсульта, девочка с проблемами спины. Вадим изучает диагноз пациента, назначение врача-физиотерапевта и помогает людям выполнять на тренажерах нужные упражнения.

Реабилитологом он работает с сентября 2025 года — по приглашению руководителя ОО «Патриот» Владимира Коляды. Чтобы быть сертифицированным специалистом, он закончил специальные курсы. Лично их и оплатил. А Знаменский горсовет доверил ему выбор тренажеров для реабилитационного центра. К сожалению, из-за проблем со здоровьем сам Вадим не может еще на них заниматься — разве что руку разрабатывать.

Рука все пухнет, хотя сделано на ней уже немало операций, даже специальный стержень врачи поставили в кость. Из-за плохого сна и отсутствия аппетита гемоглобин у Вадима снизился настолько, что пришлось лежать несколько недель в больнице. Из-за этой госпитализации и боли в руке он не мог ходить на костылях, чтобы осваивать протезы.

Плохо спит — более трех лет после ранения его истязают боли. Сначала это были фантомные, после ампутаций, и он глушил их сильным обезболивающим, которое вызывает наркотическую зависимость — в течение восьми месяцев колол себе более 10 ампул налбуфина в день. Потом собрался с волей и соскочил с налбуфина, остался на «Лирике», но его действующее вещество тоже вызывает зависимость.

«А что мне делать? Хотя фантомные боли у меня, считай, исчезли после операции в Америке, но появились другие — никак у врачей не могу добиться, что это такое. Болит вот в этих точках (Вадим показывает рукой на внутреннюю сторону бедра, где-то под пахом — ред.).

Еще днем ​​как-то — то работа, то на охоту или на рыбалку поеду, чтобы отвлечься. А с вечера до утра болит так, что ни на чем не могу сосредоточиться. Но я найду причину этих болей, главное не поддаваться им», — говорит Вадим.

Приказ самому себе «не поддаваться» ему всегда помогал. Например, на войне — укротить свой страх.

«Какую установку ты себе дашь, так и будет. На фронте я, например, закрывал глаза и мысленно говорил себе, что все нормально, я все пройду, выдержу и выживу. Надо просто не сдаваться и идти вперед», — рассказывает мужчина о собственных способах овладения собой.

И после ранения он решил тоже одержать верх над своими страхами. Говорит, что труднее всего ему было мотивировать себя к жизни с ампутациями. Помогли мысли о младшем брате — тоже бойце ВСУ. Теперь поставил себе задачу — крепко встать на ноги и принять участие в Богатырских играх. После ранения в июне 2022 года прошло много времени, а протезы все еще не «одомашниваются».

Одну пару, на высокотехнологичной электронике, Вадиму сделали в США. Другую — в Украине. На протезах рост Вадима уменьшился сантиметров на 12 или 15, и размер обуви с 45-го стал 43-м. По словам Вадима, чем ниже протезы, тем удобнее на них ходить.

Пока он, когда позволяет рука, тренируется ходить на так называемых стабисах. А полноценные протезы еще нужно подгонять к культям, которые успели немного изменить свои объемы. По словам Вадима, травмированная рука пока предает его, потому что задерживает освоение протезов.

Хочется человеческой доброжелательности

Вадим показывает, как с помощью системы маленьких гирек разрабатывает раненую руку. Немного смущается от собственной неловкости. Именно в этот момент ему хочется рассказать о своих прежних возможностях.

«Я же большие грузы поднимал, 400-килограммовыми колесами от комбайна игрался. До полномасштабки я после наряда каждый день по четыре-пять часов в зале тренировался. Штанга от груди — 180 килограммов. Становая — 300 килограммов. 115 килограммов на бицепс, 200 килограммов фронтальный присед был.

Я еще тогда на Богатырские игры хотел, но как надо было в них участвовать, меня всегда почему-то на фронт отправляли. Я нигде не выступал, просто для себя тренировался. У меня штанга, гантели всегда в машине лежали даже на боевых выездах.

Вот боксерскую грушу я с собой не возил — вместо нее закапывал в землю столбик из ствола акации или сосны, обматывал карематом и боксировал, сколько хотел. У меня и сейчас силы в руках хватает — шею п*дарам легко могу сломать», — смеется Вадим.

И вдруг признается: «Честно говоря, я здесь попытался дать такую ​​небольшую нагрузку на раненую руку, а она стала пухнуть. Хотя до того в одном из реабилитационных центров уже штангу в 90 килограммах от груди отжимал. А сейчас и 30 килограммов не могу поднять».

Сейчас мужчина имеет I группу инвалидности и нуждается в постоянном постороннем уходе. Живет в селе под Знаменкой вместе с родителями и младшим братом.

«Я сознательно сделал брата своим официальным опекуном и тем самым вытащил его из войны. Он был командиром отделения снайперов, ему только исполнилось 25, на войну попал со срочной службы. Мама поседела, когда меня ранило. Если бы и с братом случилась беда — что бы с ней было?» — приводит Вадим свои резоны.

В его планах — как можно быстрее научиться ходить на протезах и уже не нуждаться в уходе. Ибо он хочет жить в свое доме и жениться.

«Бывало, на Донбассе местные люди на меня, бойца ВСУ, смотрели искоса. С позиций приедешь скупиться в какой-нибудь магазин, а тебе в глаза говорят: “Кто вы такие? Зачем вы пришли сюда?”. Сейчас здесь, когда я в колесном кресле, люди по-разному меня воспринимают. Одни не обращают внимания, кто-то старается обойти.

Некоторые подходят, обнимают, благодарят за службу. Но таких мало. И это не только в моем селе или Знаменке — везде, где я бывал на реабилитации. Я не хочу, чтобы меня жалели, нет. Хочется просто человеческой доброжелательности, потому что я же за людей своих воевал, стоял на тех позициях», — взгляд Вадима становится по-детски беззащитным.

Потому-то он и выбрал Юлю, потому что она просто подписалась на него в Instagram и стала общаться, несмотря на его ранение и инвалидность.

О своей личной жизни Вадим говорит откровенно: с юности у него было столько девушек, что он не успевал ни в кого влюбляться, больше месяца ни с кем не встречался, потому что хотел быть со всеми. Потом война — в любовь на расстоянии мужчина не верит. А месяц назад появилась Юля. 19-летняя девчонка из соседнего села подкупила Вадима своей искренностью.

Я смеюсь, что вот, месяц повстречался с Юлей, не бросит ли ее по давней привычке?

«Нет, здесь все иначе. Я стал другим человеком. Надоело бегать по девушкам, хочется семью», — уверенно говорит Вадим.

Наверстать жизнь

Недавно он нашел в Знаменке дом — на деньги, выделенные ему как ветерану государством для приобретения жилья. Много комнат, сад, бассейн. Уже заканчивается оформление документов, еще нужен небольшой ремонт, пандус обустроить — и можно справлять новоселье.

Вадим хочет, чтобы Юля поселилась с ним в этом доме. Поживут, окончательно присмотрятся друг на друга — а там и поженятся. У Вадима 15 тысяч зарплаты в реабилитационном центре, пенсия, более чем вдвое больше этой суммы — есть средства на семью. А обходить себя, самостоятельно справляться с домашней работой он давно научился.

«Я очень много побратимов потерял, мне не просто с людьми общаться. Особенно с теми, кто не понимает, что война — это кровь, голод, холод, постоянная угроза смерти. А вот с Юлей сразу все было легко», — улыбается Вадим.

Воспоминание о Юле делает его более раскрепощенным. Вадим рассказывает, что дома упражняется в стрельбе из спортивного лука и карабина. Что научился плавать без ног. Что еще со школы ему нравилось рисовать и сейчас у него для этого появилось время — поэтому накупил себе картин по номерам.

По словам Вадима, ему сегодня хочется наверстать все, что откладывалось из-за службы и войны. Вот и электрогитара у него появилась — стоит возле его рабочего стола. Когда есть перерыв между пациентами — то играет. Сыграл и для нас — полезное упражнение для тренировки руки.

Мужчина позволил даже сфотографировать его татуировки — хотя их очень много, они не могут скрыть места на теле, где сквозь кожу серым просвечивают многочисленные осколки… Рассказывает, что некоторые татуировки очень личные, у них — его размышления о жизни и смерти.

«На войне я чувствовал себя безопаснее, потому что знал, что должен делать, а на гражданке — иначе. Умереть не страшно, страшно жить, потому что не знаешь, что завтра тебя ждет. Очень напрягает, что на гражданке люди живут, как стадо, а не как воины, ими так просто манипулировать».

Пока мы разговаривали, Юля и писала, и звонила. Наконец Вадим прямо говорит, что хочет к ней, тем более его рабочий день уже давно закончился.

Он легко выезжает во двор, одним махом пересаживается из кресла в кабину своего автомобиля с ручным управлением. На ходу рассказывает, что у него три машины, любит «летать» по трассе на бешеной скорости и не боится аварий — ведь что с ним может произойти хуже того, что уже произошло…

Материал создан при поддержке «Медиасети»