«Я предлагал “чистилище” для Лободы». Коля Серга о военной службе для музыкантов, семье и россиянах

О разрыве с россией и реакции семьи

Для меня понимание того, что россия — враг, далось очень быстро (после начала полномасштабки — ред). Это как розовые очки, которые были разбиты стеклом внутрь. Я начал сразу через призму этих событий оглядываться и переоценивать многое в моей жизни, начиная с 2013-2014 годов, с Майдана, и моего отношения к ним. Это было очень больно, потому что старое мировоззрение, ценности, убеждения рушились на глазах. Мне потребовалось время, чтобы построить новое.

У меня половина семьи находится в россии, и поэтому у нас всегда были отношения с россией достаточно нормальные. Мы общались до 2022-го. Мой отец учился в Можайской академии, меня после рождения сразу забрали из солнечной Украины в очень суровый Южноуральск, Челябинск, и я первые годы жизни прожил там. Мой выбор работать с россией уже после начала войны в 2014 году был практически бессознательным.

У нас всю семью развернуло на 180 градусов. И многое стало понятно именно через призму ценностей. Мой папа — кадровый военный и ученый, доктор наук. Теперь он служит. 23 марта 2022 года, когда создалась 126 бригада ТрО, он стал в строй 126 бригады. Брат пошел плюс-минус в это же время, он сейчас боевой медик. Мама — учительница и преподавательница в техникуме и школе — все свободное время преподает для детей с деоккупированных и прифронтовых территорий. И сестра родная, она художница, ездит и муралы рисует в Херсоне, Херсонской области, в освобожденных городах, поселках, громадах.

Кто из украинских артистов искренне отказался от российского

В первую очередь в голову приходят имена участников «Культурного десанта», потому что обычно те люди, которых это коснулось глубоко, присоединились к войску. А если это артисты, присоединившиеся к армии, то в большинстве случаев мы пытаемся забрать их в «Культурный десант» и переквалифицировать.

Евгений Воронецкий, он у нас руководитель Херсонского направления, — очень крутой ведущий, комик. В начале полномасштабной войны он вступил в ряды теробороны. Ему было очень сложно перейти с русского языка на украинский. И он сейчас очень круто разговаривает на украинском. Это для меня один из самых ярких примеров.

Другой пример — также из «Камеди Клаба» украинского, Рома Раменев. Он всегда писал очень прикольные переработки песен. Когда я ему написал, он уже нормально так отвоевал, почти год был ранен. Он тогда не общался на украинском. После ранения его перевели куда-нибудь в штаб, в строевую. Я говорю: «Ром, есть такая возможность, я хочу, чтобы ты присоединился, чтобы ты пел свои песни». Он говорит: «У меня нет репертуара». Я говорю: «Ром, у тебя есть две недели, попробуй что-нибудь сделать, пришли мне». И он мне прислал три композиции. А потом еще начали появляться стратегические инфоповоды. О Безуглой он очень крутую песню написал, «Отчитайся Марьяне, отчитайся» называется. О Тищенко.

Как решаем, что об этом нужно написать? Обычно Рома сам решает. Он очень ответственный и инициативный, он у нас руководитель Донецкого направления. Как мы решаем, что это тот инфоповод, за который стоит зацепиться? Если этот инфоповод оказывает негативное влияние на бойцов. Если мы видим, что оно демотивирует, как тот же пример с Тищенко и его безнаказанностью, то Рома пишет песню. Он ее и бойцам поет, потому что они в этот момент радуются, что могут шлепнуть по нему. И, с другой стороны, когда это выходит в TikTok, в инфопространство, распространяется, они лайкают, комментируют, и это на время снимает эту боль несправедливости. Все, что мы делаем, постоянно соотносим с тем, как это повлияет на войско.

О «чистилище» для Лободы

Мы получили предложение попытаться вытащить туда Лободу и Потапа. Я был против этого предложения. И предложил встречное — сделаем такое «чистилище». Я по себе понимаю просто — сила умысла всегда выясняется в результате твоих действий. Если ты искренне раскаялся, не мимикрируешь, а у тебя есть искренние намерения, то ты пройдешь через что угодно. И оно поможет тебе содрать с себя остатки старой персоны.

Я был в шоу «20:23», и зашла тема о Лободе. И я говорю: «Можно ее привезти и ничего не готовить. Пусть она встретится с реакцией на себя, и тогда все выяснится». Просто на фронте вообще другой градус правды, там нет времени, чтобы подольститься. Там нет завтра и послезавтра. Есть сегодня. И поэтому, если что-то на душе лежит, ты очень быстро это услышишь. И действительно это был бы прикольный эксперимент — посмотреть, как они отреагируют, на что пойдут, если полетит серьезная провокация.

Но так получилось, что дальше был очень показательный случай в Харькове, возле зоопарка. Если бы Светлана просто девочке сказала это тихонько на ушко — а она сказала это в микрофон, но симулируя, что говорит на ушко, перед этой аудиторией. Она очень жестоко и неэкологически утилизировала в аудиторию маленькую девочку. И стало ясно, что там все далеко от искренности. И круто, что это произошло. Лобода утилизировала сама себя.

Об участии Жени Галича и Даниэля Салема

У нас был такой звездный заезд. Когда Женю Галича брали, это было с 30 бригадой, мы работали под Киевом. Он под Киевом служит, и его было легко дернуть, он поехал. Мы, например, ехали на четыре концерта, он два отработал и поехал дальше свои дела решать.

Когда это происходит в Киевском гарнизоне, например, завтра нужно будет поехать в госпиталь и Женя здесь — он поедет. Но стало ясно, что это системная работа и этому нужно посвящать много времени. Потому что, кроме непосредственно практической работы, очень много происходит теоретической работы, обучения, чтобы улучшить свои инструменты, потому что это становится твоим стайлом жизни, это становится твоей профессией, именно культурный деятель в армии. И потому это уже совсем другой подход.

А, например, Даниэль — он просто очень хотел тогда в одну структуру, которую впоследствии ему подтвердили, и он ушел.

У нас таких на самом деле много было и парней, и девушек, которые готовы присоединиться ненадолго, но надолго — нет. Мы время от времени все равно приглашаем — то там Кристина Соловий приедет, то Сергей Асафатов, то какие-то артисты, которые могут быть не очень популярны в медийном пространстве, но при этом талантливые, классные. Но нам нужно, чтобы мы четко знали и могли спрогнозировать работу через неделю, через две, через три, чтобы мы могли распланировать работу с бригадами.

И еще. Каждый раз, когда ты приезжаешь работать с подразделениями — ты должен подстроиться. Состояние все тяжелее и тяжелее. И многие из тех, кто заходил, например, на несколько недель к нам, возвращались, разбитые в хлам. Говорят: «Я не знаю, как парни выгребают там». Это целая система, в которую нужно впрягаться.

О Залужном

Это очень интересно, потому что Валерий Федорович такой человек, с которым сложно поддерживать только служебные отношения. Он очень человечный. Я присматривался, и в самых мелких реакциях и деталях видно, что это человек с очень большим сердцем. Я его очень уважаю, я восхищаюсь им, восхищаюсь его любовью к знаниям, к людям, он очень много о них думает. Открытостью к адекватным экспериментам. Когда удалось встретиться с ним, пообщаться — у нас первая встреча длилась несколько часов. Хотя я думал, что человеку такого масштаба за 10 минут нужно будет все рассказать. А мы разговорились, я ему рассказал, показал много фотографий, видео, как работает «Культурный десант». Он сказал, что очень верит в него и будет максимально поддерживать.

Сейчас мы поддерживаем отношения. Ну как поддерживаем — я время от времени ему что-то скидываю, какие-то мемчики, а он отправляет сердечки. Он всегда так общается. Я когда впервые увидел, подумал — что это такое? А у него постоянно смайлики так яркие. Если смешно — это самый смешной смайлик, если что-то душевное — сердечка отправляет. Еще в марте звонил, поздравлял меня с днем рождения, что для меня было очень приятно.

Что делать музыкантам, которые хотели бы присоединиться к «Культурному десанту»

Можно обращаться ко мне. Ко мне многие обращаются. И мы стараемся помочь. Это касается не только музыкантов. Это касается и людей киноиндустрии, сценаристов, операторов, режиссеров, ведущих. Также мы понимаем, как применить в армии преподавателей истории, например. Сейчас мы, понимая большую проблему с недостаточным количеством квалифицированных психологов, помогаем в этом вопросе, психологической поддержке ВСУ.

О том, как его изменила война

Я еще в начале полномасштабной войны говорил, что моя муза мобилизована. Я пишу, когда есть задача для этого. У меня нет свободного полета фантазии, как в начале войны. Саша Чемеров пел песню, которую написал Саша Филоненко, — «Больше меня нет, вместо меня война». Наверное, сейчас я ярче чувствую эту песню. Здесь нет какой-то жалости к себе, нет сострадания. Я просто понимаю, что сейчас так нужно. И это меня включает.

В каких-то моментах я стал более толстокожим, в каких-то моментах чувствительность падает, потому что при другом градусе оно могло бы убить. А в каких-то — ты наоборот становишься очень сентиментальным. Какой-то другой баланс, я еще до конца его не выучил, но оно другое. Другие вещи перехватывают твое дыхание, а то, на что ты раньше смотрел большими глазами, уже не трогает.

Очень многое изменилось. И оно продолжает меняться. Категория вопросов, которые волнуют, которые начинаешь рассматривать. Профессиональная глубина меняется, и с ней ты начинаешь по-другому ощущать тот самый свой зов.

Я вообще не собираюсь на сцену. Я искренне понимаю это. Артист — это была часть моей жизни, и я уже не смогу вернуться к жизни артистом. Это мой инструмент, который остался со мной. Когда мне нужно взять гитару или написать какую-то песню, выступить — я это делаю. Но это больше не является решающей точкой. Я еще не понимаю, с кем в первую очередь буду себя ассоциировать в будущем, но артистическая деятельность точно осталась в багаже за спиной.