«Если подпишешь этот контракт — через неделю тебя не будет». Скандалы с минами или попытка убрать с должности: интервью с Мариной Безруковой

Все потому, что Министерство обороны в декабре 2024 года вдруг решило изменить уставы своих закупочных агентств — Госоператора тыла (ГОТ) и Агентства оборонных закупок (АОЗ). Антикоррупционщики это считали недвусмысленно: как путь к ручному управлению. Фактически министр — в обход Наблюдательных советов — предоставил себе право увольнять чиновников, если увидит «угрозы нацбезопасности». Но какие именно угрозы — конкретизировано не было.

«Такие изменения были внесены почти во все стратегические предприятия. Это требование к закону о государственной собственности», — сообщает нескольким десяткам человек в зале заместитель министра обороны Дмитрий Клименков. Но его аргументы «рассыпали» инициаторы самого закона.

«А как вы взяли одну норму и наплевали на другую этого же закона — о полномочиях Наблюдательных советов? Это же незаконно!» — стоит на своем Радина.

Эта история стала сомнительной ввиду того, что по крайней мере у одного из руководителей, а точнее руководителя Агентства оборонных закупок Марины Безруковой, совсем скоро истекает срок контракта. Продлевать его или нет — должен решать только Наблюдательный совет этого агентства. Похоже, и до того напряженные отношения АОЗ и Минобороны достигли пика. И теперь вопрос — удержится ли Безрукова в должности.

Об угрозах и скандалах вокруг закупок, кому они могут быть выгодны, кто сливает документы и есть ли шанс «помириться» с Минобороны — в интервью Марины Безруковой для hromadske.

«Напряжение началось раньше»

Начну с того, что уже несколько месяцев говорится, что у АОЗ и Минобороны напряженные отношения. Насколько я понимаю, все началось с истории объединения Агентства с Госоператором тыла. И сейчас такое чувство, что это напряжение дошло до апогея. Минобороны утвердило изменения в уставе Агентства, фактически позволив себе увольнять/назначать руководителя в обход Наблюдательного совета и давать прямые указания. И, как говорили на комитете, для многих это стало очевидным сигналом, что так хотят сменить руководителя АОЗ и вмешаться в хозяйственную деятельность. Очевидно ли это и вам?

Думаю, это по меньшей мере четкий сигнал того, что изменениями в уставе полностью нивелируется первоначальная идея независимости Агентства. Независимость — не означает бесконтрольность. Я работаю под полным контролем Министерства обороны, и оно согласовывает каждый контракт агентства и каждую предоплату.

Могу сказать, что напряжение началось раньше. С того момента, когда я отказалась безосновательно продлить сроки поставки украинскому поставщику. Тому самому, с которым возник скандал по 120-миллиметровым минам. Я отказалась сделать это публично, на большом заседании, потому что поставщик срывал сроки поставок.

Правильно ли я понимаю, что на продлении контрактирования с этим производителем настаивало именно Минобороны? И чем закончился скандал с бракованными минами?

Скажу только то, на чем я настаивала: если поставщик способен выполнить условия подписанного контракта, то пускай поставляет. Если не может — пусть платит штрафы, и мы будем срочно покупать у кого-то другого.

Скандал закончился тем, что Минобороны провело аудиторскую проверку бракованных мин. Одним из ее последствий будут некоторые институциональные изменения в структуре Министерства. Пока могу сказать лишь, что, как установил аудит, нет оснований обвинять в поставке некачественных мин на фронт Агентство.

Я точно знаю, что сделала все возможное перед заключением контракта для того, чтобы проверить вероятные риски: я обращалась и в Службу безопасности Украины, и в Минстратегопром, и в Минобороны. На самом деле мне было очевидно сразу, что с этим контрактом будут проблемы.

«Это была очень некачественная манипуляция»

Что касается изменений в уставе Агентства, которые сейчас получили огласку. До сих пор Минобороны коммуницировало и объясняло эти изменения исключительно приведением в соответствие с законом. Хотя на комитете первый заместитель министра обороны Иван Гаврилюк фактически признал, что на самом деле у них были замечания, например, что не все было закуплено. Что не устраивает Минобороны и действительно ли были какие-то срывы, непоставки и т.д.?

Срывы были именно со стороны поставщика, о котором мы говорили. Кроме того, срывы были со стороны СТЭ («Спецтехноэкспорта» — ред.) и еще одного украинского поставщика, но в меньшей степени.

Заявления о том, что мы купили что-то не из перечня или не все из перечня — неправда. Я не имею ни права, ни возможности купить что-либо не из перечня, это манипуляция. И это просто невозможно, потому что каждый контракт еще на стадии проекта проходит проверку Минобороны на соответствие списку.

По первому приоритету перечня было закуплено практически все. Просто Генштабу постоянно приходится вносить изменения в сам перечень и приоритетность — учитывая ситуацию на фронте, запланированные операции и т.д. И если в перечень падает то, что невозможно купить, то его невозможно купить. О чем мы сразу пишем.

Здесь напрашивается последний упрек депутата Устиновой, в частности, о том, что в ноябре 2024 года АОЗ сообщило Генштабу, что не сможет поставить боеприпасов на 25 миллиардов гривен. Мол, есть огромная проблема с неиспользованием средств и непоставкой обещанных снарядов армии.

Агентство постоянно пишет письма на Генеральный штаб с предложениями внести изменения в перечень, учитывая реальную ситуацию со снабжением: снимите столько-то миллиардов из таких контрактов и перенесите на такие-то. Так как под контракт регистрируются бюджетные обязательства, то это бронирование средств казначейством под конкретный контракт, конкретного поставщика. И если мы видим, что поставщик не успевает поставить вовремя, мы это бронирование средств снимаем и ищем альтернативу. Для этого нужно согласие Генштаба и МО. Вот и все. Стандартная процедура. Это просто настолько некачественная манипуляция, что я даже удивилась.

Никогда не было такого, что я написала Минобороны или Генштабу, что мы не сможем вам поставить товар на 25 миллиардов гривен.

Если говорить о ситуации, которую описывает госпожа Устинова, то упомянутые ею 25 миллиардов — это товар, который по ряду причин не успевал поставить «Спецтехноэкспорт», и Агентство обратилось в Генштаб с предложением перераспределить эти средства, чтобы избежать срыва поставок.

Устинова ссылалась на документ в. и. о. начальника Генштаба, где написано о невозможности выполнения с вашей стороны госконтрактов на поставки критически необходимого. Хотите сказать, что он вырван из контекста?

Совершенно. Это кусочек пазла, который вынули из картинки и нарисовали напротив него другую картинку.

Кстати, историю о неиспользовании бюджета вашего Агентства я слышала также из уст руководителя департамента политики закупок Минобороны Глеба Каневского. Насколько понимаю, Минобороны таким образом оправдывает решение забрать из бюджета АОЗ 23 миллиарда гривен и перенаправить пограничникам, закупившим боеприпасы у сомнительного польского посредника. Что это было, как вы можете это прокомментировать?

Могу прокомментировать, что эти истории не связаны. Мы написали письмо с предложением о перераспределении средств по сорванным контрактам «Спецтехноэкспорта». Одновременно у нас были наработаны контракты на критическую номенклатуру примерно на 50 миллиардов гривен, по которым Агентство должно было осуществить предоплаты на 23 миллиарда гривен. И мы эти 23 миллиарда держали, пока поставщики получат все разрешительные документы.

Когда Минобороны манипулировало, что на счету Агентства неиспользованных 100 миллиардов гривен, — на момент снятия средств на самом деле их было даже несколько меньше, чем 23 млрд — 21,8 миллиарда гривен.

На следующей неделе после того, как эти 23 миллиарда гривен забрали и перераспределили на ГПСУ, лицензию поставщики получили. Но денег уже не было. У меня вообще очень много вопросов по поводу того, как сманипулировали мнением Ставки об этих средствах.

Да, это было собственное решение Ставки верховного главнокомандующего.

Так. А как происходит решение Ставки, я не знаю. Я знаю только, что не было никаких 100 миллиардов гривен свободных средств на счетах Агентства. Наличные на тот момент деньги были забронированы под авансы и поставки. Знаю, что четверть бюджета нам довели только в октябре. И то, что эти деньги (если бы их не отобрали) были бы использованы на следующей неделе после решения правительства их забрать.

«Я могла бы сделать больше, если бы мне не мешали»

Во что это вылилось?

Это вылилось в то, что лицензии у поставщиков были, контракты у нас были, критическая номенклатура по этим контрактам крайне важна, — но денег у нас уже не было.

Поэтому мы были вынуждены срочно проводить переговоры со всеми поставщиками, чтобы высвободить средства. Это просто нам все замедлило. Но мы успели. В общем, все средства, которые у нас были, мы использовали. И у нас ноль остатка по бюджетному обязательству.

В то же время и от руководителя департамента Минобороны, и от той же Устиновой мы слышим о том, что якобы остались и сгорели 2,5 миллиарда гривен.

Это полная ложь.

Потому что эти средства — это кредиторская задолженность Агентства. То есть по ней товар уже поставлен. Просто мы не могли оплатить технические причины. Речь идет о поставках товара 30 и 31 декабря 2024 года вне платежного периода и оплате, которая может быть произведена только после полного выполнения контракта.

Это сложно. Я просто обращаю ваше внимание на то, что на все эти 2,5 миллиарда гривен поставки прошли. Мы эти деньги просто должны поставщику. И, конечно, они не сгорели. Эти деньги спокойно возвращаются обратно в бюджет (так сказать, поднимаются в казну), и они нам спустятся в этом году. То есть ни о каком сгорании речь не идет.

Все нарративы, которые звучат сейчас, в частности от Устиновой, — я их знаю и знаю, откуда они растут. И я расстроилась, потому что она себя этим дискредитирует.

По информации Центра противодействия коррупции, кстати, в свое время Рустем Умеров хотел сделать именно Устинову директором АОЗ. Вы это знали?

Вы знаете, я об этом узнала с поста. Я не знала об этой встрече. Но мне это было очень неприятно.

Как сейчас проходят переговоры с Минобороны по поводу изменений в уставе, удается ли их отстоять?

Скажу, что переговоры продолжаются. Но пока у Минобороны, скажем так, свои аргументы.

То есть остается в воздухе ключевой вопрос — будет ли иметь все надлежащие права Наблюдательный совет Агентства оборонных закупок?

Будет ли иметь вообще Агентство субъектность. Наблюдательный совет выбрал Минобороны. Я не имела к этому никакого отношения. И теперь, выбрав этот Наблюдательный совет, его делают совещательным органом.

Зачем тогда это делать? Зачем тогда было Общественному совету в январе 2024 года обещать Наблюдательный совет? Это ведь не моя была идея. Это была идея и обещание для общества. Она свершилась. Худо-бедно, через пень бревно, но свершилась.

«Я уже ожидаю, что мою голову присоединят к какому-нибудь порносайту»

Утверждать и увольнять руководителя Агентства до этого момента должен был исключительно Наблюдательный совет, правильно?

Это исключительные полномочия Наблюдательного совета в соответствии с законом об управлении объектами государственной собственности.

Какие прогнозы, удастся ли договориться?

Я не знаю.

Через две недели истекает ваш контракт. Что дальше?

Посмотрим, чем это кончится. Но на самом деле это невыполнение собственных обещаний. Мы обещали нашим партнерам из НАТО реформировать отрасль оборонных закупок. А сейчас стараемся всех обмануть. И это точно не в пользу реформы.

В каких-то моментах вы осторожны, в каких-то говорите открыто, но уже становится очевидно, что Марина Безрукова не очень удобна для Минобороны. Возможно ли продолжение сотрудничества при таком напряжении?

Я думаю, что это зависит от мнения общества. Потому что на самом деле я не боюсь. Мне не стыдно за работу.

Я могла бы сделать гораздо больше, если бы мне не мешали, и еще больше, если бы меня поддерживали. Я не понимаю, почему Минобороны не использует меня как ресурс и как актив. Как человека, который технологически заточен на то, чтобы делать эффективные закупки.

Я связываю это с тем, что бюджет АОЗ на закупки — 300 миллиардов гривен, и это большой ресурс, который можно превратить в политическое влияние. Я использую этот ресурс исключительно для нужд Вооруженных сил безотносительно к пожеланиям по поводу того или иного канала поставки.

Может быть, это неудобно. Я согласна. Но когда меня приглашали на работу, нужно было об этом сказать. Я отказалась бы.

Минобороны же, собственно, и приглашало.

Минобороны приглашало.

Непосредственно Умеров?

Клименков и Умеров.

Когда вы говорите «если бы мне не мешали», вы имеете в виду Минобороны или не только?

Могу сказать, что если бы у Агентства была поддержка Минобороны, то мы бы сделали гораздо больше.

Ожидаете еще больше «сливов» и скандалов в эти две недели?

Я уже ожидаю, что мою голову присоединят к какому-нибудь порносайту, если честно. В розовых наручниках или еще что-нибудь.

Но это просто отвлекает очень сильно. Потому что у меня сейчас очень активный период контрактирования. И мы просто должны очень быстро выполнить свою работу. А у меня постоянно загорается красная лампочка. Помощник ко мне приходит и говорит, что нужно немедленно реагировать.

«Мои документы слили»

Вы были вынуждены реагировать, в частности, и на последний скандал с минами времен Второй мировой. Вы объяснили, что не рисковали деньгами. Но можно ли было этого скандала избежать? И что стоит за утечкой этой истории?

Мои внутренние документы слили.

Я переговорила со Згурцем и объяснила: «Эти мины, о которых ты пишешь, касаются просто бронирования товара за собой. Чтобы иметь возможность быстро получить и, безусловно, только после испытаний. Безусловно, только при срочной необходимости и, безусловно, только если не будет более выгодной альтернативы».

Это моя стратегия. Чтобы иметь запасной вариант. Это дает возможность давить на рынок. Это позволяет постоянно иметь в горячем резерве то, что мы можем привезти.

Скажу больше: если мы привозим товар, а воинская часть не принимает, то будет за это отвечать тот, кто подписал контракт. То есть я.

Моя стратегия — постоянно иметь горячую альтернативу. Я считаю, что она верна. Это не рискование деньгами. Тем более не факт, что мы купим по той цене, что у нас по контракту, по которому не взяты бюджетные обязательства. Это факт того, что когда я пойму, что оно понадобится, — мы подавим на цену.

В этой истории был также момент, что это подписали в последний день года и так, мол, спешили освоить средства.

А что, собственно, освоить, если это контракт без денег? Под него не брались денежные обязательства.

Объясняю: у нас есть список, который формирует Генштаб. Первый приоритет — это то, что военным нужно больше всего и под что имеется финансовый ресурс. Под эти контракты Агентство может принимать бюджетные обязательства. По второму приоритету Агентство тоже заключает контракты, но на потенциал — на случай смены приоритетности Генштабом, высвобождения финресурса и т.д. Это, как говорится, страховочные контракты.

Перечень действует до конца года. Поэтому после того, как полностью завершили освоение средств, — за последние несколько дней года мы подписали контракты по второму приоритету для того, чтобы иметь эту страховку. И у поставщика по конкретно этому контракту уже через два дня будет лицензия. Мы сэкономили месяц.

То есть это связано с тем, что мы просто закрывали год. И 30-31 декабря 2024 года контрактовали то, что еще могли законтрактовать по старому перечню без финресурса. Вот и все.

Сейчас уже проходит контрактирование бюджета АОЗ на следующий год?

К нам пришел срочный запрос на БпЛА, и мы их уже законтрактовали. Также на днях получили перечень остальной номенклатуры на 2025 год. И учитывая, что мы уже провели необходимую предконтрактную работу и наработали проекты соглашений, это будет законтрактовано за считанные недели. Особенно по критической номенклатуре. Мы работаем очень быстро.

«Если ты подпишешь этот контракт — тебя через неделю не будет на работе»

Бюджет на следующий год уже утвержден?

Бюджет АОЗ на 2025 год составляет 298 млрд грн. Из них около 170 — это будущие оплаты по переходным контрактам, которые у нас уже заключены, предоплачены и по которым товар уже едет. Плюс на БпЛА мне довели потребность почти в 40 миллиардах.

Считайте, что остается. А контрактов без бюджетных обязательств, которые я могу запустить, у меня уже где-то на 180 миллиардов гривен. То есть фактически Агентство уже полностью распланировало контрактование 2025 года.

Напряжение, которое вы сейчас наблюдаете, как раз касается распределения оставшихся более 80 миллиардов гривен.

В эту борьбу включены так называемые оружейные бароны, о которых вы упоминали в предыдущем интервью?

Ну смотрите. Есть большое количество оружейных коммерсантов. Они привыкли зарабатывать, они несчастливы, и они, конечно, защищают свою позицию. Потому что деньги были, а сейчас денег нет.

Мне говорили: «Если ты подпишешь этот контракт, тебя через неделю не будет на работе». Мне писали: «Не так дела делаются, мы сочувствуем тебе». И если бы мне было страшно, я бы не работала.

Если делаешь, то не бойся, ели боишься — не делай. Поэтому я вижу, что мы на абсолютно правильном нормальном пути. Единственное, за что мне сейчас очень жаль, — если бы Минобороны больше поддерживало, то от этого выиграла бы армия.

Я могу проиграть эту войну, если буду одна.

Я могу вообще жить спокойно без этого. Ну, наверное, не смогу, но я понимаю, что не на все могу влиять. То есть существует политика, есть интересы оружейной мафии, есть интересы тех людей, которые считают, что это нормально — получать сотни миллионов просто потому, что они так привыкли.

Когда меня приглашали на работу, мне не говорили, что я буду ширмой. Когда меня приглашали на работу, мне обещали поддержку и прозрачные правила игры. Поэтому я сюда пошла.

«Я не сдамся без боя»

Удержитесь?

Что же, настроение у меня боевое. Ко мне сегодня пришел один очень известный человек. От которого я услышала не просто «сочувствуем», а услышала конкретно: «Смотри, я вижу, что ты делаешь. И у меня есть собратья, которые работают у тебя в Агентстве, поэтому давай так: говори, что нужно, и я подниму это туда, где не смогут не услышать». И я понимаю, что есть те, кто готов делать, а не просто сочувствовать.

Поэтому настроение боевое. У меня есть те и другие инициативы, есть моменты, которые нужно исправить, и я не сдамся без боя. Так что посмотрим.

Какие моменты нужно исправить?

Критически важно — внести изменения в Устав Агентства, чтобы он соответствовал законодательству. Есть очень много инициатив по совершенствованию нормативно-правовой базы, в частности для более гибкого управления финансами и безопасности операций при закупках оружия. Отдельный блок — дебюрократизация внутренних процессов Министерства обороны.

Если можно, коротко напоследок — что считаете самым большим своим достижением, что было самым сложным и что за этот год не удалось?

Если ты что-то делаешь, не может быть так, что все делаешь безупречно. И в Агентстве очень много собственных проблем, и я тоже могу совершать ошибки. Но если я совершаю ошибки, то я их исправляю. Или пытаюсь сделать все возможное, чтобы их исправить.

О достижениях мы писали. Мы избавились от многих посредников, это очень хорошо повлияло на цены. Но очень многое нужно еще делать.

В Украине есть, может, с десяток людей, которые понимают, что происходит на рынке оружия и как работают процессы. Я одна из них.

Я поглощаю информацию весь этот год с уровнем энтропии, близким ко взрыву.

Я не могу очень быстро это донести, потому что это нужно прожить. Но я знаю, что у закупок летального вооружения есть уникальный шанс стать правильными и эффективными. Потому что то, как они работали раньше и работают частично сейчас, — это не о потребностях армии.