«Добрый день, дорогая баба-жаба». Бабушка Виталия Маркива ждет внука из итальянской тюрьмы

На ее заплаканном лице на мгновение появляется улыбка. Впервые за час, в течение которого мы разговаривали. Женщина вытирает слезы и разворачивает конверт, который только что достала из домашней аптечки.

«Я получил ваши письма и ваши молитвы. Спасибо. Мне не за что вас прощать, потому что вы меня никогда не обижали, никогда мне ничего плохого не делали, а наоборот стирали мои вещи, готовили мне кушать и как могли растили меня и Руслану, так что спасибо вам за это...»

Лист А4, исписанный с обеих сторон, между лекарствами женщина хранит совсем не случайно — уже больше года он действует на нее, как успокоительное. Это единственное письмо от внука из итальянской тюрьмы.

Городок Хоростков, Тернопольская область. В витрине магазина — реклама фирмы по трудоустройству за рубежом для тех, кто еще не успел отсюда уехать — хоть таких и немного.

Еще больше рекламы политической.

И все же главная тема в Хоросткове — не парламентские выборы, а приговор в итальянском суде Виталию Маркиву, участнику Революции Достоинства и российско-украинской войны на Донбассе, который здесь родился и вырос: 24 года за решеткой за убийство итальянского журналиста.

Здесь, на улицах Хоросткова, я и познакомилась с Софьей. Она шла, опустив голову, и не обращала ни на кого внимания. Люди подсказали — это бабушка Виталия Маркива.

— Мне нечего вам сказать, — сказала женщина вместо приветствия. — Что тут говорить?

Разговор действительно не клеился, каждое слово о внуке давалось трудно. Слезы душили.

Так мы дошли до старой советской пятиэтажки.

Со скамейки возле дома доносилось: «Двадцать четыре года! Без доказательств. Как такое может быть?»

Это жаловался соседке муж Софии, Михаил Козий: «Чтобы тот Путин сдох! Это после его приезда в Италию суд такое решение принял».

Он и жену убедил: с журналистами говорить нужно, чтобы люди не забывали о Виталии.

Виталий Маркив, чье лицо теперь на страницах мировых СМИ, рос в этом дворе.

Добрый и приветливый, говорят о нем знакомые.

И только бабушка честно признается: оборванец. Даже на гречку приходилось в угол ставить. Когда был маленьким, как и остальные дети, играл «в войнушки», но о настоящей карьере военного никогда не думал, никто не ожидал такой вероломной агрессии от соседа.

София Козий приглашает домой: третий этаж, стандартная трехкомнатная квартира. Ведет в свою комнату три на три метра, бывшая детская, в которой раньше жил Виталий.

Из шкафа Софья вытягивает старые фотографии, а вместе с ними — воспоминания, из которых вырисовывается типичная галицкая история.

Начало 2000-х. Дочь Софии решает ехать на заработки в Италию. Детей — 11-летнего сына и 4-летнюю дочь — оставляет на бабушку.

Виталий — упорный, быстрый, общительный, часто приходит домой поздно.

Бабушка ругает и переживает, чтобы не попал в плохую компанию. Но слишком больших хлопот парень не доставляет, разве что иногда бросит в шутку через плечо: «баба-жаба», вот и все ссоры.

«Я хорошо знаю, что я не был идеальным внуком и часто себя плохо вел, но я тогда был маленьким и глупым. Так что вы меня простите за плохие слова и за неблагодарные поступки, когда я был маленьким. Но сейчас я вырос и понял свои ошибки, и мне честно стыдно за то, как я себя вел тогда...»

«Баба-жаба» трепетно раскладывает снимки. Хочет показать Виталия еще совсем маленького, со времен украинского детства. Но попадаются только фотографии итальянской юности.

Вот он возле Колизея.

А здесь уже совсем взрослый — после окончания технического колледжа.

Архив доходит до 2013-го. Здесь Виталий уже давно гражданин Италии.

— Приезжал ко мне и в 2008-м, и в 2010-м. И я однажды к ним в Италию ездила. А так в основном по телефону общались. Тогда еще Скайпа не было. Осенью как-то вечером позвонил: «Ба, я еду в Украину, на Майдан». «Зачем тебе ехать? Сиди себе там», — отговаривала его. — «Ба, ты что? Все мои ребята на Майдане, а я буду здесь сидеть и по интернету смотреть». И положил трубку...

Меня не было дома, — вспоминает София. — Прихожу — вижу: сумки есть, приехал из Италии, а меня даже не дождался, бросил вещи и помчался в Киев.

Звонил, чтобы успокоить: «Ба, не переживай». И не говорил, что в пятой сотне Самообороны, в первых рядах. Молчал о первых боях. О черепно-мозговой травме, о выбитом плече и запястье: «Ба, не переживай. Со мной все хорошо».

«Простите за ваши пролитые слезы и за головную боль, которую я принес, но я уверен, что рано или поздно вы будете гордиться мной...»

— Мы передавали на Майдан разные вещи, одеяла и все, что могли, — говорит София.

После Майдана она ждала внука домой. Но тот снова сделал по-своему, записался в Нацгвардию. И прямо из центра Киева пошел на восток, на войну.

Взял себе позывной «Итальянец».

Хотя, говорят, еще на Майдане разорвал итальянский паспорт, чтобы навсегда попрощаться со страной, которая стала для него вторым домом. А впоследствии станет тюрьмой.

В мае, уже когда звонил бабушке со своим «Ба, не переживай», София слышала в трубке выстрелы, но внук успокаивал: «Ничего серьезного, тебе послышалось».

А уже тогда под Славянском шли тяжелые бои.

И именно там, в мае 2014-го, на неподконтрольной территории погиб итальянский журналист, в убийстве которого через три года обвинят Виталия Маркива.

«У меня здесь все хорошо и я жду, когда это все закончится. Уверен, что правда, она рано или поздно выплывет наружу и я вернусь на Родину».

Летом 2017 года Виталий решил проведать маму и во время отпуска полетел к ней в Италию. О том, что внука арестовали по дороге из аэропорта, София узнала по телевизору.

«Вы не переживайте, я держусь и буду держаться, потому что знаю, что дома меня ждут. Меня не сломать, и вы обязательно увидите правнуков, я всегда возвращаюсь — то с Майдана, то с войны и сейчас вернусь с тюрьмы, потому что вы вырастили хороших и сильных внуков, можете быть уверенными в этом...»

— Мне бы только его увидеть на свободе, а потом уже и умирать можно. Ну, как это 24 года! За что? Он же на войне был за Украину. И говорила сколько раз ну, чего ты не сидел в Италии? Здесь мужчины бегут от повесток, а он наоборот сам вернулся, потому что очень справедливый. Потому что за Украину. Сделал себе татуировку: карту Украины на всю грудь. Я ругалась: зачем такое делать? Такие смутные времена. Но, знаете, тот патриотизм у него в крови, — София снова плачет.

«Мама, когда приезжает, всегда передает привет от вас и всегда говорит, что вы молитесь за меня. Поблагодарите ваших знакомых и коллег за их молитвы и переживания. Я им за это искренне благодарен. Ваши молитвы я перечитываю иногда и перед сном всегда обращаюсь к Богу, как тогда, когда был на войне, так что за это не волнуйтесь...»

— Я его учила: ты только к Богу обращайся. И не раз молитва вытягивала его за волосок до смерти. Вот знаете тот самолет, который взорвали, где был генерал Кульчицкий? Виталик тоже должен был лететь, уже по трапу поднимался, а в последнюю секунду что-то изменилось и он не полетел. Вот, думаю, может, Бог в тюрьме сейчас держит, чтобы вновь от смерти защитить, он не сидел бы где-то тихо, а первым — в бой.

«Здесь не очень трудно, возможно, потому, что я уже побывал и в худших местах, так что я уверен, что скоро вернусь домой. От Дианы вам большой привет. Я с ней раз в неделю говорю по 10 минут, потому что больше нельзя. Но она мне часто пишет и всегда со мной. Видно, что я себе хорошую жену выбрал!!! Знал, что ищу, так что у нас все будет хорошо...»

— «У нее вареники вкуснее, чем у тебя», как-то сказал мне. Я даже спрашивала у Дианы, что она в них добавляет, потому что не могут они быть лучше моих. Красивая девушка. Они познакомились на Майдане, в новогоднюю ночь. С Майдана Диана провожала Виталия на Восток. Во время первого отпуска обручились. А во время второй ротации — поженились. В Киеве небольшую вечеринку сделали. Потому что какая может быть пышная свадьба во время войны? Теперь, когда Диана звонит мне, всегда подбадривает, так же как Виталий: «Все будет хорошо. Мы его вытащим».

«Вы там сильно не переживайте и по больницах не катайтесь, я еще хочу, чтобы моя дорогая баба-жаба забавляла моих детей и ваших правнуков, так что вы заботьтесь о себе и сильно не переживайте...»

...На диване в бывшей детской комнате раскрыт молитвенник. А над прибитым на стене ковром — портрет Тараса Шевченко, выжженный на дереве. Еще со времен детства Виталия.

— Он всегда его стихи любил, — говорит София. — И выбил себе на руке: «Боритесь — поборете, вам Бог помогает».

«Буду заканчивать это письмо. Спасибо за все и скоро увидимся. Деду и всем соседям привет передавайте. Обнимаю и целую. Ваш внук Виталий. 27.05.2018».

12 июля 2019-го, через два года после задержания, суд города Павия признал украинского нацгвардийця Виталия Маркива виновным в причастности к убийству итальянского фотографа Андреа Рокелли и приговорил к 24 годам заключения.

Рокелли вместе с переводчиком Андреем Мироновым погиб под Славянском на Донбассе в мае 2014-го.

Виталий Маркив, тогда простой боец батальона имени Кульчицкого, был недалеко от места гибели, на горе Карачун.

По версии обвинения, он предоставил украинским военным информацию о пребывании журналистов, а те обстреляли их из минометов.

Защитник Виталия Маркива, известный итальянский адвокат Раффаэлле Делла Валле, назвал решение суда самым позорным в своей 56-летней карьере. И собирается подавать апелляцию.

Виталия Маркива можно считать первым украинский политическим заключенным, которого удерживают в европейской тюрьме.