«Храм развалили, но вера у меня осталась на всю жизнь»

Аккуратно заплетенные белокурые волосы Надежды Коцюбинской не выдают ее возраст. Сейчас она проживает в квартире в Киеве с женщиной-переселенкой, которую приютила на период войны. В раннем детстве она и сама почувствовала, как это — прятаться от обстрелов и потерять дом.

«Сестричка умерла от голода, а у родителей забрали дом»

Женщина потирает руку об руку и начинает рассказывать о своем прошлом.

«Я родилась в Полтавской области, в селе Солоница, в 1937 году. Нас у родителей было трое. Одна моя сестричка еще новорожденной умерла во время Голодомора в 1933 году. Мама очень пухла от голода.

У родителей была хорошая хата, так коммунисты забрали ее и выгнали моих маму, отца, больную свекровь и дедушку. По чужим хатам жили. Даже корову забрали. Так что мой дед три мешка гороха в канаве закопал. Благодаря им и выжили».

От воспоминаний у госпожи Надежды медленно наворачиваются слезы. Она часто опускает взгляд. Я замечаю, сколько боли сосредоточено в каждой слезе. Свои воспоминания с детства женщина описала на листах, дескать, для истории. Она дает мне эти листы в руки и продолжает рассказывать о себе.

«Я хорошо помню Вторую мировую войну. Мне было тогда шесть лет. Помню, как бомбили. Отца моего забрали на фронт. До войны он был главой колхоза, его люди уважали.

Помню, в 1943 году отец приехал на три дня в отпуск после ранения в Сталинграде. Эти три дня пролетели как мгновение, и он снова вернулся на войну, а в 1945 году маме пришла похоронка. Так она в свои 26 лет осталась с тремя детьми одна. Младшей сестре было 2 года, мне — 6, а брату — 8 лет.

В 1943 году немцы шли через Полтавщину. И очень бомбили наше село. Мы прятались в погребе. Мама взяла перины и подушки, прикрывала щели, стены, потому что говорили, что через перья снаряды не проходят. Одна бомба упала рядом, возле дома, так что после нее осталась большая воронка.

Часто немецкие солдаты приставали к молодым женщинам и девушкам. Мама одевала старую бабушкину юбку, обмазывала коровьими кизяками, заворачивалась в старый платок, как это делали старенькие женщины, одевала худшую одежду, чтобы к ней не приставали».

Вспоминает Надежда, как в те тяжелые времена были и теплые и приятные моменты, которых не могла отобрать война. Врезалось в память, как немецкий солдат, у которого были также трое своих детей, подошел к ним, маленьких, и начал гладить по голове.

«Он говорит: "Киндер, киндер", — объяснял, что у него есть тоже дети. Потом достал шоколадки и каждому из нас дал по шоколадке. Обычно детей обычные немецкие солдаты не обижали. А наоборот, пытались чем-нибудь помочь. А что сейчас делают россияне, так это же в голове не укладывается», — возмущается Надежда.

«Тогда большинство были бедные, но дружелюбные»

С фронта отец госпожи Надежды так и не вернулся. Погиб в 1945 году на германской границе. Уже во взрослом возрасте женщина ездила к нему на могилу. Война оставила после себя только слезы, холод и второй голод.

«Послевоенные годы были тяжелыми, топить в доме было нечем. Вокруг степей, лесов нет. Из навоза делали брикеты, ими и топили. Так холодно было в хате, что мы спали только одеты. Даже вода замерзала в глыбу льда.

В 1947 году еще и был голод. Мама работала в колхозе дояркой, то иногда кладовщик ей давал хлеб. Мы не почувствовали голода, но однажды из Харькова приехали мальчик и девочка. Они уже пухли, пришли к нам во двор и ели калачики (цветы, известные как мальвы — ред.), траву разную.

Мама взяла этих двоих детей в дом, сначала дала им сыворотку, чтобы не было заворота кишок. Тогда уже сыр и молоко, которые у нас были благодаря корове. Так они у нас две недели жили. Оказалось, что их родители скончались. Затем детей забрали другие люди. Тогда большинство были бедные, но доброжелательные».

Мать молилась, чтобы ни одному из ее детей не пришлось работать в колхозе, ведь работа была тяжелая, а платили мизер. Выплата за потерю кормильца тоже не спасала.

«Мама получала пенсию за потерю отца — 7 рублей, 50 копеек. Это на троих детей была капля в море. Потому нам помогала бабушка. Когда к ней не зайду, она накормит. А я так любила идти со школы через бабушкин двор. Она варила в печи, в глиняном горшке очень хороший борщ. Бабушка меня очень любила и брала меня с собой в церковь. А потом храм развалили, но вера у меня осталась на всю жизнь».

После 10 классов Надежда поехала в Тернополь по приглашению родного дяди. А окончив торговую школу в Бережанах, очень быстро овладела бухгалтерией и пошла работать в Подволочиск на крупное предприятие. Там познакомилась со своим любимым мужем Богданом.

«Помню, мы шли в другую деревню на переоценку, а это два километра. Погода была хорошая, теплая. Он сумел за один день меня очаровать. Выдался тогда таким спокойным, добрым, я подумала: какая-то девушка будет иметь счастье. Этой девушкой стала я.

Мы год встречались и в 1958 году расписались. Ни мои, ни его родители не знали о нашем решении. Потом все рассказали. Мы вместе прожили 47 лет.

Было страшно, когда в 1968 году его ночью забрали в Чехословакию. Тогда было вторжение советских войск в Чехословацкую Социалистическую Республику. Я очень волновалась. Но, к счастью, спустя год он пришел живым и здоровым. У нас родились две дочери. Одну дочь я уже похоронила несколько лет назад», — с грустью в голосе говорит Надежда.

«К войне нельзя привыкнуть»

Оглядываюсь вокруг: в комнате моей собеседницы много вышитых подушек, картин и икон. Надежда рассказывает, что сама окончила курсы кроя и шитья. Затем вела кружок шитья в киевской благотворительной организации «Каритас Украина» для детей.

Когда началось полномасштабное вторжение, женщина включилась в волонтерское дело. Шила постельное белье для переселенцев. Говорит, работала с утра до вечера и через несколько дней сшила более 100 комплектов.

«Я очень тяжело переживаю эту войну. Как сирена начнет гудеть, я сразу слушаю новости. Бывает очень громко. У нас в доме есть укрытие с туалетом, умывальником, водой. Я еще ни разу не спускалась. Однако постоянно боюсь тревог и думаю, что надо прятаться.

Говорят люди, что к этому можно привыкнуть, но я не могу. Внуков у меня нет, так я приютила у себя женщину-переселенку. И мне есть с кем поговорить, и у нее есть крыша над головой. По вечерам я вышиваю крестиком. Это сейчас моя единственная в жизни отрада».

Этот текст является частью спецпроекта «Дети войны», в котором мы рассказываем истории украинцев, ставших свидетелями Второй мировой войны или ее последствий в детстве, а теперь переживают еще одну трагедию уже в пожилом возрасте.

Публикация создана в рамках проекта, финансируемого Министерством иностранных дел Германии для поддержки украинской независимой журналистики.

Автор: Леся Родина