«Я не испытываю ненависти к подозреваемому в убийстве дочери, за все будет расплата» — интервью с мамой Амины Окуевой

Двенадцатого января правоохранительные органы задержали подозреваемого в убийстве Амины Окуевой, которая была добровольцем в батальоне «Киев-2», спикером миротворческого батальона имени Джохара Дудаева, медиком Евромайдана. Им оказался Игорь Редькин — уроженец Дагестана. Он, по данным следствия, руководил в Украине группой, занимавшейся заказными убийствами. Это первый подозреваемый по делу за почти три года со дня смерти Окуевой. О расследовании ее убийства, предыдущих покушениях на ее жизнь и идее, которой она жила, мы поговорили с мамой Амины — Ириной Каминской.

Ирина, уже третий год, как нет Амины. Никто, наверное, кроме мамы, не знал о ней больше. Расскажите о ней.

Амина погибла, как воин. Но для меня она жива, я просто жду того момента, когда мы снова встретимся с ней и пересечемся там. И все будут отвечать за свои поступки на этой земле.

Амина бесконечно любила горы Чечни, Северного Кавказа. Две стихии: горы, стремящиеся к вершинам бесконечно, и море, океан, которое сливается там где-то с горизонтом, — вот это Амина. Для этого человека не было быта в жизни, суеты. Она просто знала свою миссию и свою роль. Ее миссией было бороться с абсолютным злом — «империей зла».

Всевышний дает человеку свободу и никто не может эту свободу забрать. Сейчас идет цивилизационная борьба, цивилизационный выбор. Амина просто все это пропустила через себя. Понимаете, сломать можно любого. Но, когда человек не поддается, не продается, его убивают. То, что Амину убили, доказывает, что ее не смогли сломать. А когда человека убивают — это уже не сломанный человек, а человек-легенда. Это она и есть.

Амина была спикером добровольческого батальона имени Джохара Дудаева, «Киев-2». Чем это для нее было? Семья или просто работа?

Это было ее жизнью. Вы спрашиваете, почему убили? Ну вот поэтому, что пресс-секретарь батальона имени Джохара Дудаева — одно лишь это не дает покоя многим людям. Ее побратимы были главными людьми в ее жизни. И ее борьба была составной частью ее жизни. Для нее не существовало понятия денег, материальных благ. Для нее и добровольческий батальон «Киев-2», в который она вступила сразу после Майдана, и батальон Джохара Дудаева — были смыслом жизни и местом ее удивительной самореализации.

Как вы относились к ее деятельности? Она была постоянно в зоне риска.

Она не просто женщина, а женщина-воин, в чеченской традиции есть женщины воины. Она чувствовала это в себе. Мне об этом рассказывал Иса Мунаев (бригадный генерал Вооруженных сил Чеченской Республики Ичкерия. Во время войны на Донбассе возглавлял проукраинский батальон имени Джохара Дудаева, погиб в бою при обороне Дебальцева — ред.). Говорил, что он не видел более мужественной женщины-воина. Разве можно остановить море, стихию? Разве можно остановить стремление человека к свободе? Если ты хорошая мать, твоя задача — помочь своему ребенку. Дать ему умения, навыки, чтобы он мог бороться. Все, что от меня зависело, я делала.

Могли бы вы вспомнить день убийства — 30 октября 2017?

Начну с первого покушения — 1 июня 2017 года. Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. И хотя Адам был очень тяжело ранен, потерял много крови, но Амина была живой. И первый звонок, который она сделала — позвонила мне. Вы не представляете, какое это для меня было счастье.

Я всегда буду благодарна (главе МВД — ред.) Арсену Авакову за этот подаренный ей весной пистолет Макарова. Скромный подарок, но Амине он продлил жизнь еще на 4 месяца и 29 дней.

Потом стало понятно, что на нее и Адама будут охотиться. Потому что они были символами борьбы, противодействия. Они называли вещи своими именами и не боялись этого. Я ей говорила, что она в первую очередь представляет опасность. И на нее будто охотиться не как на контрснайпера, работающего на фронте и защищающего наших ребят, а как на человека, который является спикером, который говорит, потому что это информационная война. Слово — сильное оружие. Так и произошло.

В восемь часов двадцать минут вечера мне позвонил Адам, я в это время говорила по телефону. Затем сразу перенабрала его, и он сказал, что на них покушались, и Амина истекает кровью и умирает у него на руках. Это он так говорил, но она погибла сразу. Когда я забирала ее, видела, что это был выстрел в голову и с такой силой, что даже шея была вывернута в сторону от удара. Наверное, 14 пуль она приняла в себя. Только одну не удержала, ту, что попала в ногу Адаму.

Все это трудно вспоминать. Все закрутилось. Я сразу поехала в Киев. Меня встретил Антон Геращенко (в то время депутат восьмого созыва Верховной Рады и советник министра внутренних дел — ред.) — он очень помогал тогда. Все было, как в тумане, но очень много людей откликнулось, которые сочувствовали и хотели помочь.

Амина была свидетелем по делу первого покушения, но охраны у них не было?

Месяца два у них была охрана. Но дело в том, что нет закона, нет денег, которые на это выделялись. Я не могу никого обвинять. Именно тогда Антон Геращенко инициировал законопроект о защите свидетелей. И этот закон носил имя Амины, потому что ее смерть побудила к его разработке.

О чем она рассказывала в последнее время? Говорила ли об опасности, угрозах перед вторым покушением?

Это был не второе, а уже n-е покушение, просто не обо всем говорили. Определенные дела расследовались, где полиция вела, где СБУ. Она старалась не огорчать меня и многого не говорила. Но после первого покушения она была настолько поражена, ведь этот Кринари (Артур «Динго» Денисултанов — ред.) представился как журналист. А я ее всегда учила: «Будь хорошей с журналистами, будь к ним приветливой, ведь они несут знание о тебе миру. То, как они тебя покажут — очень важно».

Амина очень любила журналистов, они нам помогали и в том первом фейковом обвинении Адама (в феврале 2012 года мужа Амины Адама Осмаева задержали в Одессе по подозрению в подготовке покушения Владимира Путина — ред.). Но даже тогда, во времена Януковича, я видела, что журналисты довольно свободный народ. И она рассказывала, что Кринари представился журналистом «Le Monde», говорил с французским акцентом, он выглядел роскошно, а оказался просто киллером, который хотел нас убить. Амина и Адам так раскрылись, так как он играл. Это был актер. Он играл в суде, он и сейчас продолжает играть. Но в историю он войдет, как неполноценный киллер. Это будет клеймом для него в окружении его пособников.

Во время обмена пленных в декабре 2019-го Денисултанова отдали России. Как вы отреагировали на это?

Отдали не только тех, кто совершал покушение, но и тех, кто убивал на Майдане и в Харькове — это гораздо более серьезная история. О выдаче — правильно сделали. Кроме того, мы с Аминой обсуждали эту возможность. Когда еще не начиналось следствие, было понятно, что его будут пытаться выдать, выкупить. И Амина сказала, что это обязательно нужно сделать. Ведь нужно использовать любые способы для возвращения тех, кто в плену, потому что мы даже не представляем, какой это ад и как это страшно. А мы, как любая цивилизованная страна, должны бороться. Поэтому, то, что сделали — безусловно верно, вопрос в том, как это сделали.

Я убеждена и имею моральное право сказать господину президенту, что он должен был пригласить к себе семьи погибших на Майдане и в Харькове, сесть с ними рядом и по-человечески сказать: «Я не могу вернуть ваших детей. Но за этих убийц я могу вернуть других детей. Помогите мне, я клянусь, что все это дело будет доведено до конца». Он бы просил их не как президент, а как человек, даже, как отец, у которого есть свои дети. Через него должна проходить боль других людей, если этого не будет — не получится хорошего президента. Я убеждена, что большая часть людей поняла бы его.

Но многие не понимают, что с Денисултанова не сняли обвинения, ему изменили меру пресечения — под его слово. Вот посмотрим, как он проявит себя. Он седьмого апреля должен приехать в Подольский суд Киева. Если не приедет — будет объявлен в розыск уже от имени Украины.

Двенадцатого января правоохранительные органы задержали подозреваемого в убийстве Амины — Игоря Редькина, уроженца Дагестана. Суд арестовал его без возможности внесения залога.

Я была на первом судебном заседании, где ему избирали меру пресечения. Его поведение очень похоже на поведение Кринари. Дискурс и поведение очень похожи. Я не испытываю ненависти к этому человеку. Я прислушиваюсь к своим внутренним переживаниям. Знаю, что за все будет расплата.

Было много мнений относительно этого задержания: кто-то говорит, что задержали хоть кого-нибудь, чтобы закрыть дело, другие верят, что доказательств достаточно. Что вы думаете?

Когда я прочитала об этом, то сразу попросила о встрече с министром Арсеном Аваковым. Я считаю, что любую информацию нужно получать из первых рук. Я признана потерпевшей и в первом, и во втором деле, поэтому имею право следить за тем, как идет следствие. Буквально через день мне назначили встречу, я приехала к Арсену Борисовичу. Разговор с ним — вдумчивый, честный, откровенный — убедил меня в том, что это огромный процент вероятности того, что это так.

После этого мне организовали встречу с начальником полиции Киевской области Андреем Небытовым, и он ввел меня в курс некоторых вещей. Я сказала, что мне не надо рассказывать все, тайна следствия — это важная вещь.

Мне Антон Геращенко, когда только нашли этот автомат (недалеко от места убийства Амины в октябре 2017 года нашли выброшенное оружие, на нем обнаружили ДНК — ред.), сказал, что это огромная удача. Они узнали историю этого оружия, там еще были отпечатки нескольких лиц — не буду говорить сколько. Антон тогда был депутатом Рады — неофициальное лицо. Официальные источники не подтвердили, потому что нельзя было сразу выдавать всю информацию. Преступники должны расслабиться и понять, что они в зоне комфорта.

Там были и другие вещи, которые убедили меня. Это кропотливая работа, а когда много кричат. значит ничего нет. Вот когда взяли отпечатки у всех задержанных в сентябре (группа Игоря Редькина — ред.), то начали методично искать по нераскрытым делам, сверять отпечатки. Почему сейчас? Потому что это большая работа, большого коллектива, дело не одного дня. Аваков сказал, что для него это дело чести. Он пообещал, что не будет никакого давления, первое и второе дело будут расследоваться дальше.

Чтобы мы создавали больше важных материалов для вас, поддержите hromadske на платформе Спільнокошт. Любая помощь имеет большое значение.

У вас не было вопросов, почему так долго расследовали? С 2017-го года.

Конечно, были. Я встречалась со следователями, они меня бесконечно допрашивали. Был длительный процесс. Их пускали по ложному следу, была масса провокаторов, которые вбрасывали всевозможные дикие версии фейсбучные, а они должны были это проверять.

Я непоседливый человек. Я часто бывала в Киеве, на первых судах, постоянно теребила следователя. Сейчас люди не чувствуют защиты. И дело не только в защите со стороны властей. Люди не чувствуют внимания окружающих людей. В обществе равнодушие. И когда сталкиваешься с противоположным — ты это чувствуешь. Мне никто ничего не должен, и я никому не должна. Я — мама Амины и очень горжусь этим!

Что вам известно о заказчике и мотив убийства?

Когда у них не получилось с Кринари, а там огромные суммы таких заказов — миллионы, они поняли, что надо искать другие возможности. Просто начали искать профессионалов. А эти (группа Редькина — ред.) работали, на их счету не одно убийство. В этой цепи, конечно, меня всегда интересовало имя заказчика. Для себя лично я знаю, кто это. Я называю это — «заказчик империи зла». Имена, вы же понимаете, выяснить трудно. Но я думаю, что у следствия есть механизм, как в этой ситуации работать. И то, что мне сказали, тоже дает надежду, что это можно проследить.

То есть на данный момент у следствия уже есть имена заказчиков?

Думаю, что нет, продолжается работа. Ранее мы говорили с Антоном Геращенко, и он говорил, что однозначно все ведет в Россию. Это «секрет Полишинеля» (тайна, которая всем известна — ред.).

Бывший народный депутат Игорь Мосийчук, помощницей которого была Амина, заявлял, что есть информация о суммах, которые давали за убийство Амины и Адама — 500 тысяч и миллион долларов.

Да. Есть записи, где установлены голоса, это все обсуждают. Но я не погружаюсь в эти детали. Пусть этим занимаются люди, в чьи обязанности это входит.

А вы читали интервью Артура Денисултанова, где он обвинял в убийстве Амины Арсена Авакова и других людей, а также говорил, что Адам и Амина занимались выводом денег и задолжали их часть?

Вы же понимаете, что это люди, которые несут ложь. Амина и Адам воевали за Украину, они фактически не выезжали с передовой, для них это было делом жизни. И, конечно, такие, как Денисултанов, будут поливать их грязью, потому что они по себе меряют людей. Ему сейчас нужно доказывать что-то людям, из-за задания, которое он провалил, и говорить всякую грязь.

Какой была главная идея, мечта Амины?

Она мечтала прийти к Всевышнему и быть человеком-героем. В ее понимании герой — это человек, который отдает свою жизнь спокойно и сознательно, не боясь за идею, которую воплощает. Какие-то быстрые интересы, волновавшие женщин, ее не интересовали. Она всегда очень скромно одевалась. Больше всего любила военную одежду — балаклава стала ее хиджабом.

Она была удивительно верующим человеком, даже в тяжелых условиях придерживалась всего, что было прописано. Она очень хорошо стреляла. Фотографироваться она могла в тех платьях, которые ей дарили. Но на самом деле она никогда их не надевала.

Откуда у нее такая любовь ко всему военному, опасности?

На нее очень большое впечатление произвела Вторая чеченская война в начале 2000-х годов. Я сама с Северного Кавказа, мы часто там бывали, потом она сама начала туда ездить. Есть люди с обостренным чувством справедливости, совести и долга. Ее поразило унижение, уничтожение людей только за то, что они хотят быть свободными. А события на Майдане еще больше убедили ее, что украинский народ — не российский. Что вокруг есть люди, которые готовы за свободу отдать свою жизнь. Она искренне восхищалась украинцами, говорила, что это люди, которые не боятся быть свободными.

Вы же понимаете, что погибли лучшие. Особенно в эти первые месяцы 2014 года — события Иловайска, Дебальцево, где она была и попала в окружение.

Амина говорила, что хотела донести людям то, что главный враг — Владимир Путин.

Мне нечего добавить. Вы же видите, что происходит в мире? Вы же видите, как плетет вокруг себя кокон Россия, как она все больше становится авторитарной. Это проблема россиян, и вы прекрасно понимаете, что никто не может изменить судьбу РФ, кроме них самих.

Она общалась с большим количеством людей, там очень много политических заключенных. Адам входил в список 100 политических узников совести России. Она видела, как там ограничиваются права людей, как многие вынуждены бежать. Что с того, что 70-80% якобы согласны? А есть 30%, которые несогласны, хотят быть свободными. Это их право быть свободными, и Амина его поддерживала.

Проблемы в Украине ее волновали?

Конечно, победить страшного врага. Это то, чему она отдавала огромные силы и за что воевала. Ее волновала роль женщины — гендерная политика. Буквально за неделю до своей смерти она успешно прошла собеседование в ООН по правам женщин. Думаю, что она прошла бы и конкурс. Амина считала, что женщин мало в армии, женщины должны иметь равные права и обязанности. Она приводила примеры женщин в армии Израиля и США. Я думаю, она была бы замечательным политиком, другое дело, что она не хотела даже слушать об этом. Ее это отталкивало, она считала, что все это грязь. Но я ей говорила, если «чистые» не пойдут в политику, изменений не достичь.

Вы видитесь с Адамом?

С Адамом мы не видимся. На него продолжается охота, и ему сейчас нужно быть очень осторожным, защищенным и сильным. Я с ним виделась в суде по делу Кринари. Адам тоже человек удивительной судьбы и миссии. Он не хочет уезжать из Украины, хотя, я думаю, он бы легко получил политическое убежище. Но он сказал, что именно здесь его место — продолжить дело Амины. В этой ситуации государство должно защитить Адама, как он защищал вместе с Аминой это государство. Он не имеет гражданства, и это будет вопрос справедливости — предоставить ему гражданство Украины.

Что изменилось в вашей жизни за эти почти три года?

Для того, чтобы уйти от своего горя, беды, печали, надо почувствовать горе другого человека. Вокруг столько боли, столько раненых, тех у кого нет рук, ног, зрения.

Я не кричу на всех углах, а спокойно делаю то, что могу в силу своих возможностей, умений, навыков. Мы реабилитируем ребят с помощью дельфинов. Я сделала выставку (с фото Амины — ред.) в Украинском доме в декабре 2017 года. Была выставка в Верховной Раде, как раз тогда, когда было голосование за постановление о признании России страной-агрессором. Были выставки также в Польше и Грузии. Мы ведем переговоры с Литвой и США.

Это, наверное, звучит пафосно, но Амина продолжает жить. Не просто жить, но и бороться. Думаю, что она была бы довольна мной. Я делаю все для того, чтобы жила память о моей Амине и тех, кто погиб за свободу Украины.